«Использование психолого-педагогического наследия А.С. Макаренко в работе современного социального педагога» Труды первых студенческих педагогических чтений в РГППУ. Екатеринбург, 3 марта 2004 г. А.Н. Селиванов Управленческий стиль А.С. Макаренко «Я считаю, – писал А.С. Макаренко, – что вопрос о стиле педагогической работы должен быть достойным иметь отдельные монографии, настолько важен этот вопрос» [3, с. 353]. И в своей управленческой практике он уделял очень много внимания стилю и тону отношений с педагогами и воспитанниками. Поэтому Макаренко как руководителя нельзя полно охарактеризовать без попытки анализа его управленческого стиля, которому и посвящается наша работа. Стиль руководства в литературе характеризуется как «устойчивая совокупность личностных, субъективно-психологических характеристик руководителя, посредством которых реализуется тот или иной метод руководства» [1, с. 83]. Личностные, субъективно-психологические характеристики Макаренко проявляются не только в его управленческих принципах, но и во всей системе отношений, которая складывается у него с воспитанниками и коллегами по работе. Они далеко не однозначны и удивительно многогранны. В своих произведениях он предстаёт перед нами, с одной стороны, как человек исключительно твёрдой воли, строгий, даже суровый, настойчивый и бескомпромиссный, требовательный и непреклонный, считающий возможным применить к своим требованиям слово «диктаторские». Он вводит в колонии военные порядки, сажает под арест своих воспитанников и даже воспитателей. Представители науки обвиняют его в несоветских методах воспитания, в отсутствии любви к детям, в том, что он якобы превратил колонию в казарму, заменил воспитание муштрой. Ему не раз угрожают смещением с поста заведующего колонией, даже арестом. С другой стороны, он выступает внимательным и чутким человеком и руководителем. Как же можно охарактеризовать руководящий стиль Макаренко, если он говорит о себе: «Я без жалости увольнял прекрасных педагогических работников только потому, что постоянно такую грусть они разводили. Взрослый человек в детском коллективе должен уметь тормозить, скрывать свои неприятности» [3, с. 364]. Увольнять за грусть – разве это не вопиющая авторитарность? По его произведениям мы видим, что он часто проявляет большую жёсткость и в своих требованиях к воспитанникам. Тогда почему дети так безоговорочно принимают его авторитарность? Чуткие ко всякому злу и несправедливости, наверное, они должны были взбунтоваться. А вместо этого в воспоминаниях Семёна Калабалина мы читаем такие строки: «“Наш Антон” стал для всех примером. Нам хотелось хотя чем-нибудь быть похожими на него: голосом, почерком, походкой, отношением к труду, шуткой. Любили мы его настолько ревниво, что не допускали даже его права, допустим, на женитьбу. Мы готовы были считать это изменой. Каждый из нас имел право на сыновьи чувства к нему, ждал отцовской заботы, требовательной любви от него и изумительно умно ими одаривался» [2, с. 34]. Но ведь это пришло далеко не сразу. На пути рождающегося коллектива было много промахов и неудач, падений и срывов. Вот, казалось бы, «выправляющийся» колонист убегает из колонии и вновь попадает под пагубное влияние его прежних друзей, привычек, традиций. Это уже срыв, это уже удар по тому новому, что начинает расти и развиваться. Вот в кабинет Макаренко вбегает колонист и сообщает, что в спальне «режутся ножами» колонисты, – и это опять срыв, опять угроза. Вот становится известным, что колония заражена азартом карточной игры. Играют на деньги (денег у большинства колонистов нет. И приходится их красть, чтобы расплатиться с карточными долгами), играют на обед, на «отработку». Проигравший попадает в кабалу, он вынужден бежать из колонии. Колонистам грозит опасность раскола, расчленения на «господ» и «рабов», на повелевающих и пресмыкающихся перед ними. Макаренко вспоминает об этом времени как времени «отчаяния и бессильного напряжения» [4, с. 23]. В такой ситуации было явно не до нежностей (не случайно, доведённый однажды до взрыва, Макаренко даже ударил одного колониста). И эта ситуация требовала строгости и даже суровости со стороны руководства и воспитателей. Но не авторитарность видели воспитанники в стиле и в отношениях к ним Макаренко, а именно «требовательную любовь». Они откликались, в конце концов, на неё, но не столько благодарностью, сколько деятельным стремлением стать такими, какими их видит Макаренко. Всё в его отношениях с колонистами было чистым и честным. Здесь редко говорили друг другу красивые слова о любви, признательности, верности. Чувства обнаруживались в делах и поступках, а ещё – в произведениях Макаренко. Посмотрите, с какой нежностью и гордостью он пишет о своих воспитанниках: «Ни цветы, ни дорожки, ни тенистые уголки ни на одну минуту не заслоняют от меня вот этих мальчиков в синих трусах и белых рубашках… они стройны и собраны, у них хорошие, подвижные талии, мускулистые и здоровые, не знающие, что такое медицина, тела и свежие красногубые лица. Лица эти делаются в колонии, – с улицы приходят в колонию совсем не такие лица» [4, с. 336]. Однако и это тоже пришло не сразу. Главная особенность, объединяющая в понятие гениальный педагог все его человеческие и профессиональные качества – это любовь к людям, огромная вера в их возможности и глубокая нежность к своим воспитанникам. «Педагогическая поэма» не была бы поэмой без этой веры и нежности, которые трогают даже тех, кто прямо не причастен к педагогике. Главная педагогическая «тайна» этого человека – в настоящей, по-своему суровой и в то же время беспредельной, огромной любви к своим воспитанникам. Он трудился вместе с ними, он радовался вместе с ними, он учил их в классе, он говорил с ними о первой любви, он ездил с ними отдыхать и составлял планы на каждый «завтрашний день»; он, наконец, заменял на свадьбе отца. Следовательно, управленческий стиль Макаренко можно считать не авторитарным, а демократичным. Тем более, что он предпочитал в управлении коллегиальность и давал широкий простор для развития в колонии самодеятельности и самоуправления, ставил педагогическое мастерство выше администрирования и подчинялся в своих действиях решениям общего собрания. Вот яркий пример: «Например, иногда общее собрание выносило постановление: выгнать из коммуны. И как я ни боролся, как я ни грозил, они смотрят на меня, смотрят, а потом опять поднимают руки: выгнать. И я выгонял» [4, с. 158]. А, может быть, это проявления либерализма, попустительства? Ведь были и такие случаи, когда, зная о разбойничьих набегах колонистов на крестьянские хутора, Макаренко предпочитал смотреть на них сквозь пальцы и не наказывал грабителей. Но на то были, конечно, серьёзные причины. В этом случае он как тонкий психолог знал, что от руководящего порицания без поддержки коллектива толку не будет. А коллектив в то время ещё не сформировался. Таким образом, мы видим, что в одних случаях проявления стиля Макаренко-руководителя связаны с его характером, в других – с конкретными ситуациями. Для управления это естественно и закономерно. В управленческой теории есть даже термин «ситуационная модель руководства» [3, с. 501]. Однако научно доказано, что в каждой ситуации основополагающей для руководителя остаётся авторитарная, демократичная или либеральная линия поведения. В макаренковском стиле всё сплетается воедино, но демократичность явно преобладает. Современная теория внутришкольного управления гласит, что демократичности присущи опора на доверие человеку, делегирование полномочий, передача части обязанностей, а значит, и доли ответственности от аппарата управления органам общественности и учителям. Макаренко так умел «заразить» своим стилем педагогов и весь персонал, что с этим проблем, можно сказать, не было. Каждый брал на себя столько ответственности, сколько возможно было осилить. Яркий пример тому – агроном Эдуард Николаевич Шере в «Педагогической поэме», образ которого является своеобразным отражением личности самого Макаренко, всегда деятельного и неутомимого: «Шере был сравнительно молод, но тем не менее умел доводить колонистов до обалдения своей постоянной уверенностью и нечеловеческой работоспособностью. Колонистам представлялось, что Шере никогда не ложится спать. Просыпается колония, а Эдуард Николаевич уже меряет поле длинными, немного нескладными, как у породистого молодого пса, ногами. Играют сигнал спать, а Шере в свинарне о чём-то договаривается с плотником. Днём Шере одновременно можно было видеть и на конюшне, и на постройке оранжереи, и на дороге в город, и на развозке навоза в поле; по крайней мере у всех было впечатление, что всё это происходит в одно и то же время, так быстро переносили Шере его замечательные ноги» [4, с.185]. Таких примеров самоотверженности и подвижничества можно приводить немало. Но они характеризуют прежде всего Макаренко-руководителя, рядом с которым просто нельзя было работать иначе. Теоретиками управления доказано, что для получения того или иного результата одни руководители направляют свои усилия в большей степени на работу, другие – на человека: «стиль, ориентированный либо на работу, либо на человека» [5, с. 402]. Так вот стиль А.С.Макаренко-руководителя, сочетающий в себе и авторитарное, и демократичное, – это, на наш взгляд, «стиль, ориентированный на человека», на развитие всего лучшего, что в нём заложено. Один из воспитанников Макаренко на его похоронах сказал: «Я потерял сегодня отца. Мой отец по крови бросил мою мать, когда мне было 4 года… Моим настоящим отцом был Антон Семёнович. Антон Семёнович ни разу в жизни не похвалил меня, он всегда меня ругал, даже в своей книге “Педагогической поэме” – он меня только ругает. Вы понимаете, как мне горько об этом говорить. Но именно потому, что он всегда меня ругал, я стал теперь инженером. Уже после выхода из коммуны, когда я перечитывал страницы “Педагогической поэмы”, его слова продолжали корректировать мои поступки, мою жизнь… Он требовал неукоснительного выполнения его распоряжений, но он глубоко верил в каждого из нас. Он умел найти и раскрыть в человеке самое лучшее, что есть в нём. Он был великий гуманист. Он отстаивал свои идеи, не отступая ни на шаг, когда считал себя правым… Макаренко воспитал тысячи граждан Советского Союза, его воспитанники работают на советских стройках, в научных институтах, дрались на Хасане с японскими самураями, среди них есть орденоносцы, лучшие люди нашей страны… вы понимаете, товарищи, что я испытываю сегодня, что значит потерять такого отца» [2, с. 90 – 91]. Можно ли что-нибудь ещё к этому добавить? Замечательно, что в истории нашей педагогики есть такой человек как Антон Семёнович Макаренко. Библиографический список 1. Кайдалов Д.П., Суименко Е.И. Психология единоначалия и коллегиальности. М., 1979. 2. Кроль Т.Г. А.С. Макаренко. Биография. М.; Л., 1964. 3. Макаренко А.С. О коммунистическом воспитании. М., 1952. 4. Макаренко А.С. Педагогическая поэма. //Соч.: В 7-и т. Т.1. М., 1958. 5. Мескон М.Х.. Альберт М., Хедоури Ф. Основы менеджмента. М., 1997. 6. Путь к мастерству. М., 1978.
⇦: предыдущая	⇨: следующая	⇧ к оглавлению