«Психолого-педагогическое наследие прошлого в современной социально-педагогической деятельности» Материалы IV Всероссийских Макаренковских студенческих педагогических чтений Екатеринбург, 22 марта 2007 г. Раздел 1 ДЕТСКАЯ БЕСПРИЗОРНОСТЬ И БЕЗНАДЗОРНОСТЬ КАК СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ Т.Ф. Кораблёва Беспризорность и безнадзорность как следствие либеральной идеологии Такие социальные язвы как детская беспризорность, бомжи, терроризм и бандитизм не возникают на голом месте. Они обязательно связаны с политикой и идеологией, проповедуемой обществом. Так, обострившиеся в настоящее время проблемы беспризорности и безнадзорности в России во многом являются следствием развала Советского Союза, «деидеологизации» всех сфер нашей духовной жизни и отказа в 1990-е гг. от социального воспитания. Хорошо известна общественная риторика тех лет: воспитание – функция семьи, главное дать человеку хорошее образование; социальное воспитание, отягощённое идеологией и политикой, не способно обеспечить свободу личности; коллективизм и дисциплина – пережитки прошлого. Что же сегодня утвердилось взамен? Либеральная интеллигенция взамен прежней идеологии привнесла свою: свобода личности и её права, но, увы, без обязанностей и почти любой ценой: принципиальный индивидуализм, одобрение любой частной собственности, даже криминальной по происхождению, отказ от социальной справедливости. Есть, несомненно, и разумные принципы в новой идеологии: креативность, профессионализм, работоспособность личности. Но и здесь наблюдаются парадоксы: целенаправленным воспитанием трудоспособного гражданина общество не занимается, не культивирует трудовую мораль, зато приветствует всякого рода успешность и прежде всего – финансовую. Получается, что эта успешность возможна и достижима без постоянного труда. Романтизируется успех, случай, фортуна, выигрыш, получение всего, сразу и без усилий. Этот тезис подтверждается индустрией казино, игровых автоматов, игровых шоу, типичными сюжетами современных фильмов. По данным министра внутренних дел Российской Федерации Рашида Нургалиева от 1 июня 2005 года у нас в стране два миллиона безграмотных подростков, миллионы подвергаются различным формам насилия. Нас накрыла 3-я волна беспризорности, как и после двух мировых войн ХХ в. Девяностые годы были конфликтными, но всё же мировой войны не было. А беспризорных то ли три миллиона, то ли пять. Да и преступность как-то неестественно помолодела. По тем же данным Р. Нургалиева, её средний возраст – 9 лет! Это значит, что ребёнок начинает преступную жизнь уже в 6 лет. Правда, этот ребёнок ещё не знает своего счастья: он свободен. Воровать себе еду, и не ходить в школу он может совершенно спокойно – у таких же, как он свободных учителей в свободном обществе, нет обязанности обходить дома в микрорайоне школы и брать на учёт всех подлежащих обучению. Если это ещё не беспризорность, то уже точно безнадзорность. За лето 2005 г. было задержано 140 тысяч таких свободных подростков, 20 тысяч из них без дома и родителей. Появление беспризорности как социального явления отличается от склонности к бродяжничеству и романтическим приключениям детей подросткового возраста. За эту социальную язву отвечать должны в первую очередь либерал-реформаторы 90-х годов с их идеологией свободы личности во что бы то ни стало. Если Феликс Эдмундович начал борьбу с беспризорностью, а такие педагоги как А.С. Макаренко её осуществили, то масштаб наших правозащитников куда скромнее: им удалось снести всего лишь памятник Дзержинскому, а беспризорность осталась. Если после 1917г. страна массовой неграмотности под руководством народной политической элиты стала страной грамотных людей, то наша современная элита, получившая образование в лучших вузах СССР, в Гарварде и Кембридже, довела до прямой безграмотности миллионы детей, многие из которых в 15 – 16 лет не умеют читать и писать. Беспризорность 20 – 30-х гг. была платой за «преступный большевистский проект» в России, а нынешняя беспризорность – «естественная» плата за весьма относительную свободу большинства и вседозволенность избранных. Беспризорность и отсутствие воспитательной политики верхи нашего общества заметили как проблему в 1999 г. Тогда были приняты такие важные документы как федеральная программа «Дети-сироты» (1999), закон «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» (1999), «Концепция воспитания и образования» (2000). Через три года – 14 января 2002 г. сам президент потребовал справиться с беспризорностью. Выделили деньги, к уже существовавшим фондам и приютам добавились новые, но количество беспризорных в официальных сводках не уменьшилось. Благодаря приютам (их в Москве 15) «на глаз» уличных детей стало как будто меньше. Но у приютов невысокая пропускная способность: 40 – 60 человек, и дети могут находиться там только в течение месяца, в крайнем случае – полгода. А что дальше? «Приют» доказал свою пользу лишь в качестве временной, очень краткой фазы в жизни социально неблагополучного ребёнка. Его цель – приютить, накормить, обогреть, обеспечить документами и «определить» в приёмную семью или детское государственное учреждение на более длительный срок. Но совершенно ясно, что «дорогу к дому» найдут единицы от общего числа нуждающихся, так как их уже миллионы. Проблема столь масштабна, что для её решения нужны уже миллионы педагогов и социальных работников. Совершенно очевидно, что необходимы новые решения в борьбе с беспризорностью. Это прежде всего создание загородных экопоселений с крепким агропромышленным производством. Без серьёзного приобщения воспитанника к разнообразным видам деятельности, без труда со всей цепочкой трудностей и реальной ответственностью полноценное воспитание невозможно. Это в меньшей мере касается сельских школ. Городские школы, училища и колледжи чаще ограничиваются словесным воспитанием и демагогическими соображениями о том, что учёба и уход за собой – это тоже труд. Таким образом, огромная страна умудряется целыми десятилетиями воспитывать подрастающие поколения без серьёзного вовлечения в трудовую деятельность на современном уровне. Международная макаренковская ассоциация совместно с журналом «Народное образование» с 2003 г. проводят конкурсы среди школ, колледжей, интернатов, детских домов на лучшие школы-хозяйства. Радостно видеть, что здравый смысл в педагогике сохранился, особенно в сельских школах. И мы очень дорожим этим. Важно, чтобы Макаренко не начали «внедрять» сверху. Целесообразность, здравый смысл, эффективность и технологичность педагогики Макаренко должны себя зарекомендовать снизу, в реальной современной практике. Это, конечно, не означает, что педагогическая общественность России должна только наблюдать за теми новыми ростками макаренковского опыта, которые возрождаются в стране. Нужна большая работа по современному прочтению наследия Макаренко без идеологических штампов. Нужно преодоление разнообразных фобий относительно феномена коллектива как такового. Ведь коллектив – это малая группа высокого уровня развития, ставящая перед собой социально-ценные задачи. Разве современной России они не нужны? Фобии в восприятии коллектива явно есть, и потому коллективное воспитание для многих сегодня звучит как атавизм прошлой эпохи. Для Макаренко же воспитание в коллективе и через коллектив – важнейшее и абсолютно принципиальное положение. Антон Семёнович доказал, что воспитание в коллективе, в котором сложилась чёткая и ясная система реальной ответственности каждого за общее дело, есть свои традиции, ритуалы, стиль, общий мажорный тонус, становится делом лёгким и для воспитанников, и для педагогов. Макаренко тем и интересен всему миру, что он не остановился на индивидуальной работе, моральных увещеваниях ребёнка. Вместе с ребятами он наладил такую жизнь единого коллектива воспитанников и педагогов, когда собственно воспитательная работа была не видна. Вот почему его воспитанники не ощущали себя объектами педагогических усилий. Напомним, что через учреждения Макаренко прошло около 3-х тысяч воспитанников – и ни один не вернулся на преступный путь. Такой эффективности не знают даже элитарные учебные заведения, не говоря уже о спецучреждениях для подростков, где рецидив в 7 – 9% является нормой. Заслуженным свидетельством международного признания А.С. Макаренко стало широко известное решение ЮНЕСКО (1988), касающееся всего 4-х педагогов, определивших способ педагогического мышления в ХХ в. Это американец Д. Дьюи, немец Г. Кершенштайнер, итальянка М. Монтессори и наш соотечественник А.С. Макаренко. Антон Семёнович далеко вышел за границы педагогии трудного детства, создав педагогику будущего, где вместо деклараций о свободе ребёнка и его правах осуществляется на деле та мера свободы, которая только возможна для реального (не абстрактного) человека в реальном обществе. Итак, беспризорность приобрела массовый характер, и мы должны себе честно сказать, что ни 3 миллиона детей, ни тем более 5 миллионов не найдут свою «дорогу к дому», если идти сегодняшним путём. Почему бесценный опыт А.С. Макаренко на нашей родной почве не используется в государственном масштабе? Может быть, ждём каких-то новых открытий в этой области, когда опыт Макаренко явно уступил бы по эффективности. Но ведь и замены нет никакой. Очевидно, что лучшее в нашей стране отдаётся вовсе не детям и они «не привилегированное сословие». Для решения сегодняшних задач мало создавать фонды для борьбы с беспризорностью. Лучшие силы страны необходимо бросить на создание загородных экопоселений (опыт в стране и мире есть), общин, коммун, семейных детских домов. Архитекторы, строители, экологи, педагоги, экономисты, менеджеры, директора предприятий, бизнесмены способны сегодня разработать такие проекты, о которых мы и подозревать не можем, – была бы государственная воля, общественная поддержка и личная заинтересованность. Ведь все открытия, как известно, от нужды. Если мы хотим макаренковских результатов, то за основу работы надо брать его принцип приоритета воспитательных целей при современном менеджменте в области производства и сельского хозяйства. Допустить (= дорастить) ребят до серьёзной работы с такой же ответственностью, материальной и моральной отдачей. Параллельно преодолевать запущенность в учёбе. На городском асфальте, при возможностях приютов таких задач даже ставить нельзя. Максимум чего можно потребовать от подростка, попавшего в приют, – подежурить в коридоре. Другой деятельности там для него нет, а ведь он полжизни своей прожил на «вольных хлебах» и явно старше своего фактического возраста. В городских школах та же ситуация: игра в труд при огромном естественном желании подростка серьёзно работать и чувствовать свои растущие силы и возможности. Досуговая педагогика тратит свой запал на организацию развлечений разного рода, добавляя к иждивенчеству потребителя. Вопрос о трудоустройстве подростков на работу хотя бы в каникулярное время десятилетия так и не находит удовлетворительного решения. С этим не смогли справиться и при социализме. Тогда из-за избыточной заботы о детях (пусть отдыхают!), сегодня из-за недостаточной заботы (не до вас!). Лучшие педагоги, журналисты нашей страны В. Кумарин, А. Радов, И. Синицын в 70 – 80-е гг. не только ставили вопросы о том, что доверить детям, но и искали возможные пути. Мы узнавали о Кубракове, Карманове, Католикове, о замечательном опыте сельских школ, всё ценное в котором всегда имело опору на опыт Макаренко. От того, что в городе педагогика здравого смысла, школа жизни чувствует себя менее уверенно, чем педагогика досуга и школа учёбы, не следует обществу отказываться от поисков решений. Не может быть нерешаемых задач. Если казавшиеся ещё недавно фантастикой Интернет, электронная почта, мобильная связь, новые способы хранения информации на наших глазах стали обыденностью, то найти подросткам посильную и привлекательную работу, а по Макаренко, ещё и социально значимую, – всё ещё фантастика. В результате острой борьбы двух направлений – демократического (социального) и антидемократического (элитарного) в образовательной политике в течение последних 15 лет возобладало последнее. В последние годы всё настойчивей звучат требования гуманности и справедливости общества и власти по отношению к молодёжи с апелляцией к педагогике А.С. Макаренко. Намечается преодоление узкого понимания его педагогики либо как только пенитенциарной, либо как специальной педагогики для школ интернатного типа, либо лишь как достояния истории педагогики. Подтверждение тому – уже названный здесь ежегодный Международный макаренковский конкурс, а также Российские Макаренковские чтения. Рост количества участников этого движения, появление студенческих педагогических отрядов говорят о «прорастании» ростков макаренковской педагогики снизу. Международная макаренковская ассоциация и делающая свои первые шаги Российская макаренковская ассоциация поддержит всякий ценный опыт продуктивной занятости детей и подростков. Мы будем искать союзников, партнёров в стране и за рубежом ради поисков лучших альтернатив российскому детству.
⇦: предыдущая	⇨: следующая	⇧ к оглавлению