VIII Международный конкурс им. А.С.Макаренко Макаренковские чтения-2010 Фотоотчёт
Богуславский Михаил Викторович, д.пед.н., член-корр. РАО, глав.науч.сотр. Института теории и истории педагогики РАО, член Правления Международной Макаренковской ассоциации, главный редактор газеты «Педагогический поиск». А.С. Макаренко и М.С. Погребинский: переплетение судеб и систем.
	Из запомнившихся мыслей сообщения: Опыт А.С.Макаренко обычно сравнивают с привычной исключительно классно-урочной системой народного просвещения, откуда возникает представление о какой-то необыкновенной исключительности самого замысла использовать труд как средство воспитания и обучения (труд-забота, но не труд-работа) именно и только у Антона Семёновича. Но А.С.Макаренко в 20-е годы, с их верой в новую педагогику, в могущество человеческого разума, был (вплоть до издания в 1935 г. «Педагогической поэмы») отнюдь не первым и далеко не самым известным среди приверженцев мысли об облагораживающем влиянии труда и необходимости применить её на деле здесь и сейчас. Среди куда более знаменитых в двадцатые годы деятелей этого направления был Михаил Самойлович Погребинский. Причём настолько известным, что в перечне «обязательных посещений» чуть ли не всех иностранных гостей вторым номером после Большого театра стояла коммуна Погребинского в Болшево. О ней писались восторженные статьи и книги, именно по ней был снят знаменитый у нас в стране и завоевавший международные награды фильм «Путёвка в жизнь». Да и по размерам Болшевская коммуна заметно превосходила любую Макаренковскую. Во времена расцвета на трёх заводах в Болшево трудились почти 5 тыс. человек, на них воспитывались и обучались около 3,5 тыс. правонарушителей и 1,5 тыс. составляли вольнонаёмные работники. Для сравнения – численность Макаренковских коммун не превышала 350 и 380 чел., соответственно. Причём если к Погребинскому поступали лица от 16 до 21 года и с присуждённым сроком наказания не менее 3-х лет, то у Макаренко и возраст был поменьше (с 10 до 18 лет), и статьи «полегче». Но Погребинский был исключительно практик, Макаренко же сумел обобщить и промыслить (причём не только свой) педагогический, воспитательный и хозяйственный опыт и оставил стройную теорию. Об общении Макаренко и Погребинского остались разноречивые сведения. Сын Погребинского в послесталинские годы утверждал, что Макаренко и его отец встречались и обсуждали свой опыт, причём не однократно. В открытых со времён 30-х годов источниках приводится противоположное утверждение. Возможно, это связано с тем, что судьба коммуны и самого Погребинского оказалась трагичной. Это было связано с тем, что Погребинский, будучи штатным НКВДшником (по нынешним рангам, генералом) в своё время добился присвоения своей коммуне им. Генриха Ягоды – рук. тогдашнего ГПУ. И пока тов. Ягода был при власти и просто жив, это очень благотворно сказывалось на жизни коммуны (примеры выше). Но как только 3 апреля 1937 г. Ягоду арестовали и расстреляли, на следующий же день пришли с арестом к Погребинскому – тот успел застрелиться. Однако и это не спасло саму коммуну – около 400 её преподавателей и воспитанников были расстреляны, сама коммуна разогнана, книги и иные источники с её упоминаниями были изъяты из библиотек, а из фильма «Путёвка в жизнь» бережно вычистили все упоминания о действительном прообразе описываемых в нём событий. По стенограммам встреч Макаренко с общественностью после 1935 г. видно, что ему неоднократно задавался вопрос о связях его личных и его опыта с опытом Болшевской коммуны и её основателем М.С. Погребинским. Макаренко вынужден был всё это отрицать. Известно, что у Макаренко был отдел в архиве, посвящённый опыту Погребинского, сначала предполагалось упоминание о Болшевской коммуне и в одной из книги Макаренко. Но эти намерения не осуществились, и сам раздел архива был предусмотрительно уничтожен его владельцем. Почему, думается, понятно… Добавим, что многие знают, что Антон Семёнович умер свободным человеком и орденоносцем от сердечного приступа, но менее известно, что на вокзале его прибытия уже ждали два сотрудника НКВД с ордером на арест… Судьба многих иных последователей трудового воспитания 20-х годов также была трагична. Всех их ждало расставание со своими педагогическими детищами (независимо от достигнутых успехов), причём одних дополнительно ждал арест, других – просто молчаливое забвение. Поэтому помнить и учитывать всё многообразие уроков опыта использования труда в качестве средства воспитания и просвещения в советских школах – это ещё один путь к лучшему пониманию как самого Макаренко и его времени, так и нас самих – сегодняшних, действительных противоречий, возможностей и задач настоящего времени. P.S. Полный выпуск статьи М.В.Богуславского обнародован в «Альманахе Макаренко» № 4 (2 за 2009 г.)
К перечню всех фото