Ю. МОЧАЛОВ

КОЛОНИСТЫ

(Эксцентрическая быль по мотивам произведений А. С. Макаренко)

ДЕЙСТВУЮТ

ВОСПИТАТЕЛИ И ПЕРСОНАЛ КОЛОНИИ

Антон Семёнович Макаренко.

Калина Иванович Сердюк. Необыкновенно жив, подвижен. В прошлом гусар.

Екатерина Григорьевна. Ещё молодая женщина. Положительный и спокойный тип. Во всех спорах — маленький полезный тормоз. Твёрдо стоит на новых педагогических позициях, работает со вкусом. Внешне аккуратна, даже импозантна.

Лидия Петровна (Лидочка). Вчерашняя гимназистка. Внутренней силы и яркости недостаточно, чтобы стать серьёзным союзником Макаренко. Теряется, иногда умеет прикрыть это резвостью и задором.

Силантий Семёнович Отченаш. Трудяга, мастер на все руки. Первобытно добр, сердечно расположен к ребятам. Лыс, одет в холщовую рубаху и порты. Не обременён никаким личным имуществом.

Родимчик. Заносчивый и в то же время не уверенный в себе субъект.

Саввична. Приветливая, чистенькая старушка экономка.

КОЛОНИСТЫ

Старшие

Александр Задоров. Уверенная, спокойная улыбка. Что бы ни делал, не растрачивает своей личности. Теряет самообладание лишь в случаях крайней несправедливости.

Григорий Волохов. Глубоко предан Задорову. Тугодум. Угрюм, но в то же время порой по-детски непосредствен. Темперамент мощный, скрытый.

Семён Карабанов. Ярок, грациозен, всегда чуть позирует. В глазах что-то кокетливо-цыганское. От него веет выдержанной в степях неукротимой силой, которую он будто нарочно сдерживает.

Матвей Белухин. Самый весёлый и жизнелюбивый человек в колонии. В прошлом не вор, но своеобразный и неудачливый авантюрист. Знает цену жизни, органически бесстрашен. Очень любим малышами.

Бурун. В прошлом вор-воротила. Личность по-своему цельная. Самолюбив, сдержанно-приветлив, любознателен.

Колька Вершнев. Отличается замечательной способностью читать круглые сутки, в любом положении, за любым занятием. Правдолюб, искатель истины. Немного заикается.

Митягин. Квалифицированный вор, ловкий, умный, удачливый. Свою воровскую натуру умеет показать в неотразимо привлекательном виде. Популярен среди ребят.

Кузьма Леший. Недотёпа и олух, предмет шуток колонистов. Как многие смешные люди, лучше других знает нелепые свойства своей натуры.

Маруся Левченко. Замечательно красивая девушка. Главное её защитное свойство — слабая улыбка. Но когда слишком досаждают, в ней проявляется проклятый характер: вздорность, истеричность. В сущности, неглупа и наблюдательна, что в конце концов помогает сориентироваться в жизни.

Б и н д ю к. Молчаливый парень с тяжёлым взглядом.

Средние

Антон Братченко. Не беспризорник; в колонию попал благодаря страсти к бродяжничеству. Необыкновенно общителен и задирист, охотно перебранивается с любым противником. Страстно-инициативен, но совершенно не способен понять логику дисциплины.

Фёдор Таранец. Родом из старой воровской семьи, сам карманник-виртуоз. Строен, ряб, весел, экспрессивен. Дерзок и вездесущ. Мастер клубной работы. Главный пиротехник театра.

Младшие

Ваня Шелапутин. Существо безгрешное. Смышлён, расторопен. Курносое, ехидно-оживлённое лицо.

Тоська Соловьёв («Антон Семёнович»). Ребёнок-торпеда. Свежая детская мордочка. Звенящий дискант.

СЕЛЯНЕ

Павло Нестеренко. Глава деревенских комсомольцев. Предприимчивый, напористый парень. Всё любит разобрать по полочкам.

Лука Семёнович Верхола. Талантливейший дипломат. Чаще медово-ласков, иногда начальственно-неприступен. Аккуратно расчёсанная рыжая борода, под пиджаком вышитая рубаха, всякий раз новая.

Верхолыха. Баба могучая, горластая.

Иван, их сын. Неподражаем на пространстве в десять километров. Играет на трёхрядной венской гармонике, носит умопомрачительную зелёную фуражку.

Мусий Карпович Гречаный. Ядовитый старикашка кулак. Не менее Верхолы богат, но не так одарён выдержкой. В каждой сцене разный в зависимости от ситуации. То нахально-злобен, то извивается как угорь.

ПОСЕТИТЕЛИ КОЛОНИИ

Сидор Карпович Халабуда. Заведующий наробразом. Чужд педологических увлечений. Практический человек, не верит пустым словам. Держится просто.

Агеев. Представитель районной власти. Вспыльчив, но отходчив.

Инспекторы наробраза

Мария Кондратьевна Бокова. Ослепительная, холёная красавица. Кокетлива до озорства. В сущности, человек серьёзный и деловой. Искренний доброжелатель колонии.

Сергей Васильевич Чайкин. Профессор педологии. Внешность блёклая, неопределённая.

Товарищ Зоя. Исповедник идей Чайкина. Дама безапелляционная и беспорядочная.

Шарин. Благополучный славослов от педологии.

Кроме того, стрелки, служащие разных ведомств и, по возможностям труппы, колонисты и колонистки всех возрастов, прохожие различных сословий, селяне и селянки. События происходят на Украине в двадцатых годах.

ПРОЛОГ

Городская площадь. Ночь. Горят окна. У дома в дровах расположились на ночлег два беспризорника — маленький чистильщик Ваня Шелапутин и карманник Фёдор Таранец.

Шелапутин. Отчего это... то такие, а то такие?

Таранец. Чего — такие?

Шелапутин. Окна... разные?

Таранец. А у кого какая лампа. Колпаки такие, абажуры. Это женщины любят: то красный абажур, а то зелёный.

Шелапутин. Богатые?

Таранец. И богатые, и бедные. Бывает, висит такой, а больше ничего и нет. Взять нечего...

Шелапутин. Украсть?

Таранец. У нас говорят — взять.

Шелапутин. А потом в тюрьму?

Таранец. Это пусть поймают! Спи.

Из окна доносится визгливый фокстрот 20-х годов. Рассвет. Первые прохожие. Между ними деловито снуют беспризорники; видно, что ими наводнён город. Шелапутин и Таранец тоже поднялись, потянулись и отправились каждый на свой промысел: Шелапутин сел на ступеньку в ожидании клиента. К нему подошёл франт с папироской в зубах, поставил ногу на ящик. (Это Иван, сын Верхолы.) Таранец в это время прилаживается к его карману. Освещается кабинет Халабуды. Макаренко и Халабуда стоя продолжают разговор.

Халабуда. ...Босяков этих самых развелось — по улице пройти нельзя. И по квартирам лазят. Ну?

Макаренко. Что?

Халабуда. Вам бы всё кабинетик, книжечки... Очки вон нацепил!

Макаренко (смеётся). Смотрите, уж и очки помешали!

Халабуда. Я и говорю, вам бы всё читать, а живого человека дай, вы в кусты — зарежет меня живой человек!

Макаренко. До революции-то были колонии малолетних преступников.

Халабуда. До революции — не то.

Макаренко. Правильно. Нового человека по-новому делать надо.

Халабуда. По-новому, это ты верно.

Макаренко. А как — никто не знает.

Халабуда. И ты не знаешь?

Макаренко. Ия не знаю.

Та же площадь. Таранец ловко извлекает бумажник из заднего кармана франта, однако тот в последний момент замечает и едва не хватает Таранца за руку. Таранец и Шелапутин удирают. Третий хлопец стягивает с окна граммофон (от сотрясения он снова заиграл фокстрот). На крики собираются люди.. Суетливая погоня, как в кинематографе тех лет. На погоне идут титры, то опускающиеся сверху, то проносимые персонажами. В них объявляется название спектакля и исполнители главных ролей. На титре: «Макаренко — артист такой-то». Тишина. Возобновляется разговор.

Макаренко. А если и правда напутаю?

Халабуда (взорвался). Что ты мне — напутаю да напутаю!.. Ну и напутаешь. Главное, не какая-то колония для босяков, а, понимаешь, социальное воспитание. Нужен такой человек — наш человек! Ты его сделай. Ну?

Макаренко сел, думает. Будто аргументы в его воображении, снова — сцены на улице.

Макаренко. А место есть?

Халабуда. Есть, брат. Шикарное место: Там как раз была колония... лес, поле. Коров разведёшь.

М а к а р е н к о. А люди?

X а л а б у д а. Людей я тебе из кармана выну!

Макаренко. Деньги?

Халабуда. Вот, получи.

Макаренко. Ну добре.

Халабуда. Вот это молодец! (Протягивает руку.) Действуй. Дело святое!

Конец пролога. Огромный титр: Часть первая.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Сцена 1. БЕССЛАВНОЕ НАЧАЛО

Макаренко ходит по двору бывшей колонии, не зная, с чего начать. Из горы хлама выуживает медный колокол. Подвесил. На звон выходит Калина Иванович, пыхтя трубкой.

Калина Иванович. Вы будете заведующий педагогической частью?

Макаренко. Я заведующий колонией...

Калина Иванович. Нет. Вы будете заведующий педагогической частью, а я — хозяйственной частью.

Макаренко. Товарищ Сердюк? Как же так, товарищ Сердюк? Должен же кто-то отвечать за всё?

Калина Иванович. Так вы желаете, чтобы я вам в некотором роде подчинявся?

Макаренко. Давайте я вам буду подчиняться.

Калина Иванович (подумав). Быть заведующим — так для этого я малограмотный. А вы ще молодый человек — и хочете, щоб я, старик, був на побегушках?

Насупившись, отходит. Макаренко расхаживает по двору, продолжая добывать из хлама полезные вещи. Появляется сосед-кулак Мусий Карпович Греча н ы й.

Гречаный. Так что, значится, новые хозяева? Доброго ранку.

Макаренко. Здравствуйте, сосед. А что, дверей здесь и не было?

Гречаный. Кто ж его знает? Мабуть, мужички спалылы. Дров нэма.

Макаренко. И мебель «спалылы»?

Гречаный. Зачем? Мебель по хатам пошла.

Макаренко. По хатам пошла! Почему же шкаф остался?

Гречаный. Так что, значится, шкафик отой нашим людям без надобности. Ну, богато хозяйствовать!

Макаренко. Благодарю.

Гречаный (уходя). Коли что — к нам на хутор пожалуйте. Мы по-соседски...

Макаренко переходит на площадку, обозначающую комнату, где Калина Иванович пытается навести первоначальный уют.

Калина Иванович. Я вам здеся поставив столик и кроватку, яки нашлись...

Макаренко.Спасибо.

Калина Иванович. Я думав, думав, как быть с этой самой колонией, и решив, что я вам буду в некотором роде подчиняться.

Макаренко. Помиримся, Калина Иваныч.

Калина Иванович. Та помиримся! Не святые горшки леплять.

Макаренко (вслед ушедшему Мусию). Это кто?

Калина Иванович. Та грак. Гречаный. На хуторах все Верхолы да Гречаные. Гончаровка у них (показывает кулак) ось де! Разорилы, понимаешь, народ, а теперь приходится як Илья Муромець.

Макаренко. Илья Муромец?

Калина Иванович. Ну да. Був такой — Илья Муромець, може, ты чув? Так они его, паразиты, богатырём объявили. А я так считаю, шо вин був бедняк и лодырь. Летом на санях ездив.

Макаренко. Ну что ж! Будем, как Илья Муромец. А где же Соловей-разбойник?

Калина Иванович. Соловьёв-разбойников, брат, скильки хочешь. Целой шайкой пожалуют вскорости...

Стук в дверь. Макаренко и Калина Иванович замерли от неожиданности. Входят Екатерина Григорьевна и Лидочка.

Заходьте, милые женщины, ось...

Макаренко. Добрый день, Екатерина Григорьевна! Лидочка, здрасьте!

Екатерина Григорьевна. Здравствуйте, Антон Семёныч!

Лидочка. Насилу нашли!

Макаренко. Вот рекомендую, Калина Иванович Сердюк, наш заведующий хозяйственной частью. Екатерина Григорьевна, Лидия Петровна, воспитатели.

Калина Иванович. Ласково просимо! Дывиться, нас вже целая батарея!

Сцена 2. СОЛОВЬИ-РАЗБОЙНИКИ

Воспитатели встречают первую партию будущих колонистов. Калина Иванович нарядился в зелёную бархатную куртку. Экономка Саввична в белоснежной косынке и фартуке поправляет на груди старинную брошь. С песенкой приближается шестёрка ребят. Это Задоров, Волохов, Митягин, Бурун, Таранец, Биндюк. Одеты кто как, Задоров — даже с некоторым шиком. На почтительном расстоянии парни останавливаются, не прекращая петь. Нагло глядят в глаза встречающим, поют негромко, потешая не их, а самих себя. Макаренко наблюдает с любопытством, чуть-чуть насмешливо.

Задоров! Кто здесь будет гражданин завэдующий?

Макаренко. Я заведующий колонией.

Задоров. Малолэтних прэступников?

Макаренко. Трудовой колонией.

М и т я г и н. Трудовой!

Хохот.

3 а д о р о в. Господин трудовой завэдующий, вам пакэт. (Вынимает пакет с печатями. Держит его на вытянутой руке, ждёт.) Таранэц, номэр! И-и!..

Пятеро на собственных носах изображают квинтет гавайских гитар. Таранец, приплясывая, берёт у Задорова пакет и подходит к Макаренко. Продолжает танцевать, дразня пакетом. Макаренко некоторое время наблюдает, потом неожиданно для всех делает несколько плясовых коленец и с шутливым подзатыльником Таранцу ловко завладевает пакетом.

Макаренко (просто). Заходите, хлопцы, в спальню, вот сюда. Располагайтесь.

Калина Иванович (у которого немного отлегло от сердца). Я как раз тут кроватки, видишь, приготовив.

В спальне хлопцы деловито оценивают постельные принадлежности.

Макаренко (входя). Ребята! Я совершенно уверен, что трудовая жизнь придётся вам по вкусу. Нужно одним махом отсечь прошлое — меня оно не интересует. Коротко наши задачи: чистота, работа, учёба, новая жизнь, новое человеческое счастье. Мы живём в счастливой стране, где нет панов и капиталистов, где человек может на свободе расти и развиваться в радостном труде...

Волохов (Митягину). Через тебя влипли в эту бузу.

Макаренко. ...О распорядке дня поговорим завтра. В город отлучаться с моего разрешения! Подъём в семь по сигналу колокола. Отдыхайте: (Выходит.)

Задоров накидывает на плечи пиджак, что служит сигналом. Все в мгновение ока собираются; один что-то прячет под матрас, другой выкидывает в окно две подушки. По кивку Задорова парни удаляются, аккуратно отстранив со своего пути растерявшуюся экономку. Таранец подбирает по дороге выброшенные подушки. И вот уже бесшабашная песня затихает вдали. Саввична тщетно ищет на полу свою брошь, всхлипывает. Лидочка утешает её. Впрочем, один человек остался в спальне. Это Биндюк. На кивок Задорова он ответил молчаливым отказом. Макаренко входит в свою комнату, зажигает коптилку и, свернув козью ножку, застывает в тяжёлых размышлениях.

Екатерина Григорьевна (нерешительно входит в спальню). Молодой человек... Можно с вами поговорить? (Присаживается на кровать.) Как ваше имя?.. Ну не отвечайте, если не хочется. Пройдёт время, и мы, я думаю, подружимся. Вот... все ушли, а вы нет. Значит, вы поняли, что сказал Антон Семёныч. Мне нравится, что вы о чём-то так глубоко думаете. Когда вернутся ваши товарищи, вы бы поговорили...

Биндюк вдруг поднимается, набрасывает на плечи свой клифт и быстро уходит. Макаренко в своём кабинете докурил одну самокрутку, сворачивает вторую. Листает и откладывает одну за другой книги.

Сцена 3. СРЫВ

Утро. Колонисты лежат на кроватях. Калина Иванович звонит в колокол. Никто не поднимается. Макаренко в тяжёлой задумчивости сидит за своим столом. Увидел, что утро, задул коптилку. Екатерина Григорьевн а проводит к нему в кабинет Агеева.

Лидочка (набравшись храбрости, входит в спальню). Подъём, ребята!

Задоров. Будьте любэзны, у нас к вам просьбочка.

Лидочка. Просьбочка? Какая?

Задоров. Скажите там, пусть не звонят.

В о л о х о в. Спать мешают.

М и т я г и н. Для здоровья вредно.

Лидочка. Ау меня к вам вопросик.

Бурун. Вопросик? Ишь ты!

Лидочка. Куда подевались ваши подушки?

Т а р а н е ц. Подушки?

Митягин. Я вам скажу прямо: нету подушек, и всё.

Таранец. У вас тут весело. Потому что смешно очень.

Митягин. Я лёг спать с подушкой. Проснулся — и нету!

Т а р а н е ц. Ф-ф-ф — и нету!

Лидочка. Надо, ребята, в лес сходить. Дрова нужны.

Волохов (лёжа надевает сапог). Вы же видите, сапожник пошил мне очень тесные сапоги. (Едва не попадает сапогом Лидочке в лицо.)

Лидочка, вскрикнув, выбегает. Навстречу ей Макаренко,за ним Агеев.

Макаренко (на пороге). Кто Биндюк?

Б и н д ю к. Он не ночевал.

Макаренко поворачивается навстречу Агееву. Биндюк одним прыжком выскакивает в окно, попадает в объятия возникшему откуда-то чекисту. Короткая борьба. Агеев выскакивает в то же окно, обрушивается на Биндюка и обезоруживает его. Ребята наблюдают эту сцену без ужаса, с любопытством.

Агеев. Гражданин Биндюк Андрей Антипыч. За совершённое ночью ограбление с убийством вы арестованы.

Биндюка уводят. Ребята лениво разбредаются по своим кроватям. Макаренко возвращается в кабинет. Туда же устремляются Екатерина Григорьевна и Лидочка. Калина Иванович входит в спальню.

Митягин. Ещё явление.

Бурун. Что, диду, подарки принёс?

Калина Иванович. Подарки не подарки, а без завтраку вам сидеть, колы дров не нарубаете.

Задоров. Да, протопить тут не худо.

Митягин. Затопим, дедуля, затопим.

Калина Иванович выходит. Задоров указывает Волохову на табурет и стол. Тот одним движением обращает то и другое в щепки.

Калина Иванович (вернулся на треск). Ах вы ж басурманы! И откуда ж это вы почерпнулы, чтобы мебель ломать?

Бурун (раздувая огонь). На наш век хватит.

В кабинете Макаренко.

Екатерина Григорьевна. Я не знаю, какой тон здесь возможен...

Лидочка (рыдая). Да как же это так? Пошёл и убил!..

Екатерина Григорьевна. Я не знаю, Антон Семёныч... Может быть, нужно просто уехать...

Калина Иванович (входит в кабинет). Мебель разнеслы, алеганьские халявы! Уеду отседова к чёртовой матери! Чтобы я тут работав! (Уходит.)

Макаренко, едва сдерживая бешенство, направляется в спальню. Екатерина Григорьевна и Лидочка за ним.

Макаренко. Задоров!

3 а д о р о в. Ну я Задоров.

Макаренко. Почему никто не встаёт?

Задоров. А чёрт его знает. Я и сам, видите, не встаю.

Макаренко (сдерживаясь). Немедленно всем встать и умыться. И в лес — рубить дрова.

Ребята нехотя поднимаются.

Волохов (о Лидочке). А воспитателка эта у вас ничего, хлеб с маслом.

Задоров (к Макаренко). Вчера мы тут на хуторах... проходили. Вот, я вам скажу, бабёнки забористые. Желаете, могу познакомить...

Макаренко (сдерживаясь из последних сил). Умыться и в лес за дровами. И не курить здесь.

Задоров (выдыхая дым в лицо Макаренко). Иди ты, знаешь... сам в лес за дровами.

Доведённый до крайности Макаренко бьёт Задорова по щеке. Тот валится на кровать. Макаренко поднимает его и ещё дважды сильно бьёт по лицу.

Общее замешательство.

Извините, товарищ завэдующий...

Макаренко (с железной кочергой в руках). Или все немедленно отправляйтесь за дровами, или убирайтесь к чёртовой матери!

Макаренко быстро выходит во двор и хмуро наблюдает, как колонисты разбирают топоры и пилы. Все друг за другом молча направляются к лесу. Последним идёт Митягин. Он не берёт у Калины Ивановича топор, щёгольски демонстрируя за полой своего клифта собственный маленький топорик.

Калина Иванович (догоняя Макаренко, идущего последним). Скажи на милость, что это воны такие добрые?

Макаренко. Скверно, брат, дело... Первый раз в жизни ударил человека.

Калина Иванович. Ой ты ж лышенько! А если они жалиться будуть?

Макаренко.Ну, это ещё не беда…

Сцена 4. «МАЛИНЫ» НЕ БУДЕТ!

Столовая. Все едят из железных мисок. Екатерина Григорьевна в дверях. Едва она выходит, как начинается вавилонское столпотворение: Бурун и Таранец пляшут с ложками и мисками, другие на тех же инструментах аккомпанируют. Волохов стоит «на стрёме».

В о л о х о в. Атас, Антон!

Макаренко (быстро входит). Отставить шабаш.

За спиной Макаренко Волохов пытается улизнуть.

Вернись, Волохов, твоя очередь. Не выводи меня из себя.

Волохов (первобытно осклабясь). А то что? Морду набьёте? Прав не имеете!

Макаренко. Слушай! Не морду набью, а изувечу! Сяду в допр, не твоё дело!

В о л о х о в. Уберу, чёрт с вами!

Макаренко (гремит). Как разговариваешь?!

Волохов. Да как с вами разговаривать! Да ну вас к...

Макаренко. Что? Выругайся!

Волохов (смеётся). От человек! Уберу, уберу, не кричите.

Макаренко. Выбирайте, ребята, что вам нужнее. «Малины» не будет.

Задоров. По рукам! Ты, Волохов, ещё дурак в этих делах. Всё равно здесь пересидеть надо.

Волохов. И в школу ходить обязательно?

Макаренко. Обязательно.

Волохов. А если я не хочу?

Макаренко. Всё равно. Вот Задоров тебя дураком назвал. Учиться надо — умнеть.

Волохов (шутливо вертит головой). От ускочыв, так ускочыв!

Волохов убирает со стола. Остальные удаляются, бравируя песенкой «Эх, я на улице росла, да меня курица снесла». Макаренко выходит во двор. Подходит Лидочка.

Лидочка. Так вы уже нашли метод? Как в бурсе, да?

Макаренко (в своих мыслях). Отстаньте, Лидочка.

Лидочка. Будем бить морду? И мне можно? Или только вам?

Макаренко. Лидочка, я вам потом скажу. Подождите немного.

Лидочка. Подожду. (Отходит.)

Макаренко (механически). Я на улице росла, да меня ку... Тьфу!

Екатерина Григорьевна (подходя). Ну как вы себя чувствуете?

Макаренко. Прекрасно.

Екатерина Григорьевна. А вы знаете, что самое печальное? Ребята о вашем подвиге рассказывают с упоением. Готовы влюбиться в вас. Что это, привычка к рабству?

Макаренко (не сразу). Не в рабстве дело. Тут сложнее. Задоров мог бы искалечить меня одним ударом. В этой истории они видят не побои, а гнев, человеческий взрыв. Они же прекрасно понимают, что я мог бы поступить проще — вернуть Задорова в комиссию как неисправимого...

Екатерина Григорьевна (размышляя). Да...

Макаренко. Но это всё, как говорится, цветочки.

Екатерина Григорьевна. А что — вторая партия?

Макаренко. Готовьтесь. В среду.

Сцена 5. ПОПОЛНЕНИЕ

Вечер. Двор полон колонистов. Новые и старые держатся отдельно. Одни с любопытством всё осматривают, другие напустили на себя безразличие. Среди них К а р а б а н а.в, Вершнев, Братченко.

Братченко (дружелюбно разглядывая Макаренко). Стараетесь, товарищ заведующий, много, а курите махорку. Что ж, Советская власть и для вас папирос не наготовила?

Макаренко (наклонившись, прикуривает у Братченко, потом весело, с едва заметной издёвкой). А ну-ка сними шапку.

Братченко. А что?

Макаренко. Шапку сними. Не слыхал что ли?

Братченко. Ну? (Снимает шапку.)

Макаренко (быстро приподнимает рукой его чуб, внимательно вглядывается в физиономию). Ну добре. (Отходит.)

Родимчик (подходит). Извините, Антон Семёныч... Нельзя ли мне всё-таки ознакомиться с приказом?

Макаренко. Что вы так волнуетесь? Приказ — дело десятое. А вдруг вам у нас не понравится...

Родимчик. Нет, знаете ли, я приехал на работу.

Макаренко. ...или вы нам не подойдёте?

Родимчик. Извините, я направлен помдетом.

Макаренко. Вот и начинайте ваш помдет. Помогайте детям... Знакомьтесь.

Кто-то из новичков ловко натягивает Родимчику щляпу на глаза, выбивает из рук портфель.

Родимчик (обращая это в шутку). Да-с... Я вот знакомлюсь... (Пауза.) Антон Семёныч... приказ... для самоуспокоения.

Макаренко. Будет, будет приказ. (Видит подходящего Задорова.) Виноват. Задоров!

Братченко не терпится продолжить разговор. Он дёргает Макаренко за рукав.

Ну?

Братченко. Скажите, чего вы на меня смотрели, а?

Макаренко. Да так, ничего особенного. (Задорову.) Дело у меня к тебе такое... государственное. Утром лесничий приезжал. Каждую ночь лес воруют. Может, поможем ему? Поговоришь с ребятами?

Задоров. Попробую. (Уходит.)

Родимчик (возвращается). Антон Семёныч, извините... если можно, вчерашним днём...

Макаренко не понимает.

Приказ... Чтобы за вчера уже шло жалованье... (Под взглядом Макаренко ретируется.)

Макаренко (вдруг всем корпусом поворачивается к Братченко, который упорно стоит за его спиной). Так в чём дело?

Братченко. Зачем вы на меня смотрели?

Макаренко. Ты Братченко?

Братченко. М-гу.

Макаренко. Антон?

Братченко. А откуда вы знаете?

Макаренко. Из Свердловска?

Братченко: Ну да... А откуда вы знаете?

Макаренко. Я всё знаю. Знаю, что ты задира и путешественник. Вот только не знал, умный или дурак. Братченко. Ну?

Макаренко. Ты задал мне очень глупый вопрос, вот о папиросах, прямо такой глупый... Ты извини, пожалуйста...

Братченко. Ну хорошо, чего там извиняться... А только какая ж там глупость?

Макаренко. Ты видишь, что мне некогда съездить в город купить папирос. Советская власть навалила на меня работу — сделать твою жизнь разумной и счастливой, твою, понимаешь?

Братченко (мрачно). Понимаю.

Макаренко (ввинчиваясь в него взглядом). Понимаешь, бездельник, а лаешь на Советскую власть. Стало быть, дурак, (Хочет уйти.)

Братченко (загораживая ему путь). Ну хорошо, пусть дурак... А дальше?

Макаренко. А дальше я посмотрел на твоё лицо. Хотел проверить.

Братченко. И что?

Макаренко. Пойди посмотри на себя в зеркало. (Отходит, оставив озадаченного Братченко.)

Карабанов, Вершнев и Леший развязно подходят к Макаренко. Насвистывают; глядя ему в лицо.

Карабанов. Макарэнко, значит, да?

М а к а р е н ко. Да, это моя фамилия. А тебя как зовут?

В ответ Карабанов снова начинает насвистывать. Затем резко все трое поворачиваются и, заложив руки в дырявые карманы дырявых брюк, удаляются с песней: «Гулял, гулял, мальчишечка, гулял я в городах...»

Сцена 6. ПОНОЖОВЩИНА

Предутренний час. Макаренко в кабинете. Врывается Вершнев. От волнения ничего не может сказать.

Вершнев. В спальне... хлопцы режутся!

Макаренко бегом бросается в спальню. На дворе к нему присоединяется Калина Иванович. Макаренко врывается в спальню, останавливается в дверях словно каменный. В спальне содом. Две зверски ощерившиеся группы. Угрожающие жесты. Задоров пытается растащить дерущихся, Бурун хочет отнять у Волохова финку. Волохов (Буруну). А ты чего? Хочешь получить мою расписку?

Калина Иванович. Ой, скорийше, скорийше, голубчику, бо воны ж, басурманы, перережуть один одного...

Но Макаренко — ни единого движения. Волохов ранит Митягина, тот отлетает на кровать. Вершнев оказывает ему первую помощь. Постепенно все замечают присутствие Макаренко, прячутся финки, опускаются кулаки. Повисает жуткая тишина. Макаренко медленно подходит к столу.

Макаренко (тихо). Ножи на стол! (Вдруг взрывается.) Да скорее, чёрт!!

На стол выкладываются ножи всех видов.

Кистени!

Задоров (успокоительно улыбаясь). Один я отнял.

Угрюмое молчание.

Макаренко. Волохов! Уходи.

Волохов (после паузы). Куда мне идти?

Макаренко. Туда, где споры решаются ножом.

Задоров (переглянувшись с другими). Антон Семёныч, мы за него ручаемся.

Макаренко. Чем ручаетесь? (Пауза.) Если он возьмёт нож, что тогда?

Таранец (неуверенно). Тогда вы его выгоните.

Макаренко. Значит, ничем не ручаетесь. Нет, он уйдёт из колонии. (Волохову.) Получи документ и пять рублей на дорогу.

Макаренко идёт через двор в кабинет. За ним бредёт Волохов.

(В кабинете.) Пиши расписку на пять рублей.

Волохов (написал расписку, берёт справку и деньги). Прощайте, Антон Семёныч. Спасибо за науку.

Макаренко. Будь здоров. (Вслед приостановившемуся Волохову.) Трудно будет — приходи, но не раньше чем через две недели.

Волохов выходит во двор, где собрались ребята.

Волохов. Ну, как говорится, живите богато.

Голоса. До свиданья, Грицко. — Заходи в колонию.

Волохов. Да чего! Прогнали — так уж прогнали.

Задоров. Ты это брось! Кто его знает, как ещё повернётся.

Волохов (пожимает руки). Бувайте. (Плетётся вверх по дороге.)

Сцена 7. В ГОРОДЕ

Макаренко в коридоре наробраза. Его невидимо преследует Волохов; с другой стороны окликает Халабуда.

Халабуда. Что ты, брат, пугаешься? Одичал со своими головорезами? Как успехи?

Макаренко. Хлеба вот не дают. Хитрить приходится.

Халабуда. Да уж, голубь, изворачивайся. Тут, кстати, не подберёшь малого? Никуда ехать не желает. Дерётся.

Макаренко. Попробую.

Халабуда. Пошли.

Макаренко (по дороге). Зовут как?

Халабуда. Лях его знает! Белухин, что ли.

Изолятор. Белухин лежит на кровати. На вошедших — ноль внимания.

Хала б у д а. Белухин!

Б ел ух и н. Идите в болото, никуда не поеду.

Макаренко. Мне очень неловко, сэр, беспокоить вас, но я прошу занять место в приготовленном для вас экипаже.

Белухин (чуть приподнявшись). Сказал, не поеду — и баста.

Макаренко. В таком случае, лорд, я, к величайшему сожалению, буду вынужден применить к вам силу.

Белухин. Ишь ты, откуда такой взялся! Так меня и возьмёшь.

Макаренко. Имейте в виду (с сарказмом), дорогой Белухин... (Вдруг заорал.) Ну собирайся, какого чёрта развалился!

Белухин (вспрыгивает на подоконник). С третьего этажа прыгну!

Макаренко. Прыгай, или едем!

Белухин. На чём?

Макаренко. На своих на двоих. Запрягай!

Белухин. Га-га-га!.. Вы заведующий колонией, что около Крюкова?

Макаренко. Да.

Белухин. Так бы и говорили.

Спрыгнув с окна, энергично собирается в дорогу. Макаренко выходит в коридор. На пути вырастает Волохов.

Макаренко (невольно останавливается).- Ты что здесь делаешь?

Волохов. Вы сказали, через две недели.

Макаренко. Не нашёл такого места?

Волохов (улыбнувшись). Отчего не нашёл? Есть разные места. Я хочу в колонию. Не буду брать ножа в руки.

Сцена 8. ЗАДАЧКА

Двор колонии украшен начерченным углём плакатом: «Стенография — путь к просвещению». Через двор бегут ребята. Возгласы: «Антон Грицка привёз!» «Волохов вернулся! От здорово!» Появляются Макаренко и Белухин.

Таранец (налетает на Макаренко). Ой, Антон Семёныч! Простили всё-таки! Мы ж говорили!

Макаренко. Калина Иваныч, на хлеб ордер! И масло на неделю!

Белухин. Так вот она, та колония! Ну-ну, надо попробовать.

Калина Иванович. А в нас беда. Ночью в кладовку залезли, сволочи, всё подчистую.

Макаренко. Со взломом?

Калина Иванович. Ни! Як висев замок, так и висить. Мастера!

Родимчик (появляется). Здравствуйте, Антон Семёныч!

Макаренко. Добрый день. Ну что, нашли подход?

Родимчик. А как же! Я собрал их, знаете ли, заинтересовал. Задачку сказал. В одном кармане на семь копеек больше, чем в другом, а вместе двадцать три копейки. Сколько в каждом? (Лукаво.) Хитро, правда? Сколько?

Макаренко. Что сколько?

Родимчик. В каждом кармане?

Макаренко. Это... вы хотите, чтобы я сказал?

Родимчик. Ну да!

Макаренко. Послушайте, Родимчик, вы где-нибудь учились?

Родимчик. А как же! Только я больше самообразованием взял. Вся моя жизнь — сплошное самообразование. И на курсах стенографии немножко...

Макаренко. Это вы повесили?

Родимчик. Я повесил, я. Вот кружок организуем...

Макаренко, предельно расстроенный, входит в кабинет. Хочет закурить, но не находит спичек, шарит по карманам, затем отпирает один из ящиков стола. Столбенеет. Появляются оживлённые Волохов, Бурун, Таранец.

Волохов. Антон Семёныч, можно нам на Гончаровку до ужина?

Таранец. Гляньте, какую Митяга змею поймал!

Макаренко (не сразу). Ребята, кто-то из этого ящика взял деньги. Передайте всем, доказать пропажу я не могу... Но следователя приглашать я не буду. Мне остаётся надеяться, что тот, кто взял, вернёт.

Волохов. Передадим.

Бурун. Всем скажем.

Сцена 9. НОЧНОЙ ДОЗОР

Ночь. Макаренко с револьвером на поясе ходит по двору, прислушиваясь к каждому шороху. Появляются Таранец и Братченко.

Таранец. Сторожите, Антон Семёныч?

Макаренко. Не спится.

Таранец. Мы знаем, кто взял деньги.

Макаренко. Так скажите.

Таранец. Нельзя. Подорвёт.

Макаренко. Кто взял?

Таранец. Тут один... .

Макаренко. Вы мне скажите, я с ним поговорю.

Таранец. Нет, так нельзя.

Макаренко. Ну как хотите.

Ребята удаляются. Подходит Задоров.

Задоров. Похожу с вами.

Макаренко (после паузы). Что ни день, то событие.

Задоров. А вы как думали? Трудовая колония, трудись, и никакого удовольствия? Сегодня красть не пойдут: знают — вы сторожите.

Макаренко. А ведь признайся, ты их боишься?

Задоров. Воров? Конечно. Да не в том дело. Выдавать не годится.

Макаренко. Тебя же обкрадывают.

Задоров. Да ну! Ничего тут моего нет,

Макаренко. Вы же живёте здесь.

Задоров. Какая там жизнь, Антон Семёныч! Ничего у вас не выйдет. Раскрадут всё и разбегутся. Вы лучше наймите сторожей, дайте им винтовки.

Макаренко. Сторожей не найму, винтовок не дам.

Задоров. А что вы сделаете с тем, кого поймаете?

Макаренко. Посажу в тюрьму.

Задоров (смеётся). Это ещё ничего. А я думал — бить будете!

Задоров уходит. Макаренко чувствует, что во дворе кто-то есть. В темноте различает Митягин а.

Макаренко. Куришь?

Митягин. М-гу.

Макаренко. Что не спишь?

Митягин. Привычка, знаете. Подышать вышел.

Макаренко. Ну давай подышим вместе.

Некоторое время ходят рядом в молчании.

Митягин. А знаете, о вас хорошо говорят ребята, Антон Семёныч.

Макаренко. Ну и что же?

Митягин. Славно. Если хлопцы вас полюбят, так для них легче.

Макаренко. Значит, и ты полюбить должен.

Митягин. Да нет... Я долго в колонии не пробуду.

Макаренко. Почему?

Митягин. Да на что? Всё равно буду вором.

Макаренко. Можно отвыкнуть.

Митягин. Незачем.

Макаренко. Ты просто ломаешься, Митягин.

Митягин. Нет. Красть весело. Только нужно умеючи и не у всякого.

Макаренко. Главная-то беда не для того, у для того, у кого украли, а для того кто украл.

Митягин. Какая же беда?

Макаренко. Привык ты воровать, всё тебе легко. Потом тюрьму...

Митягин. Будто в тюрьме не люди. На воле хуже живут.

Макаренко. Ты слышал об Октябрьской революции?

Митягин. Как же! Я и сам походил за Красной гвардией.

Макаренко. Ну вот, теперь людям будет житьё не такое...

Митягин. Это ещё кто знает. Вон кругом колонии какая публика! Ого!

Подбегают возбуждённые Братченко и Таранец. В руках у них смятые кредитки.

Таранец. Антон Семёныч, деньги! В конюшне нашли!

Братченко. Подбросил кто-то!

Под недоверчивым взглядом Макаренко Братченко сникает, Таранец вызывающим взглядом смотрит в глаза Макаренко.

Сцена 10. НОВЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ

Утро. Стук в окно кабинета. Вбегает Калина Иванович.

Калина Иванович. Дикари, ты понимаешь, мерзавцы, адиоты!

Макаренко. Что случилось?

Калина Иванович. Чтоб вы подавылыся, сукины сыны, дураки, адиоты! Остолопы проклятые! Ах, негодяи, ах, подлецы! Ну что ты скажешь!

Макаренко. Да объясни толком, Калина Иваныч!

Калина Иванович. Да что ж тут объяснять, скажи ты на милость, алеганьские халявы! Всю пшеницю — пятнадцать пудов — уволокли, сволочи! И масло тоже!

Вбегают Саввична, Екатерина Григорьевна, Лидочка.

Саввична. Отец родной, заступись! Обобрали до нитки! Только и осталось — кровать, голые прутья!

Макаренко срывается с места, влетает в столовую, где колонисты мирно едят.

Макаренко. Всем встать! В колонии преступление за преступлением! Этому будет конец! Ограбить старуху, которая никогда добра этого не наживёт, которая чаями вас поила!.. Кто вы, люди или...

Голос (из глубины столовой). Мы урки.

Другой г о л о с. Уркаганы.

Макаренко. Врёте! Какие вы урки! Вы сявки. Вот теперь сидите без хлеба, без сала. Пропадайте так!

Калина Иванович. У себя ж крадёте, паразиты!

В е р ш н е в. Ст-т-торожей надо п-поставить.

Братченко. Кто красть пойдёт, можно ему в это самое место заряд соли всыпать.

Макаренко. Я уже сказал, сторожей не будет.

Волохов. Антон Семёныч прав. Мы ещё не понимаем, но скоро поймём: в колонии красть нельзя. Сами начнём сторожить. Верно, Таранец?

Таранец. Я сторожить не буду.

Бурун. Почему?

Таране ц. Не хочу. Сам сторожи, если не лень.

Б у р у н. А что ж, сторожить так сторожить.

Макаренко. Теперь. Нет отбоя от жалоб селян. Обирают на Харьковском шляхе. Есть следы «мокрых» дел.

Голоса. Это не наши! Мы таким делом не займаемся!

Макаренко. Знаю. С нас и своих грехов довольно, чтоб чужие на себя брать. Предлагаю занять дорогу, посмотреть, кто там орудует.

Ш е л а п у т и н. Есть занять дорогу!

Макаренко. Выходим сегодня в ночь. Командиром отряда назначаю Задорова.

Даёт Задорову револьвер, что на всех производит впечатление.

Белухин. А я? Можно мне с вами?

Макаренко. Обратись к командиру.

Белухин. Эй, атаман, я с тобой!

Макаренко. В Красной Армии не говорят «атаман».

Братченко. Так нам далеко до Красной Армии.

Макаренко. Далеко не далеко, а «командир» лучше.

Карабанов (до сих пор наблюдавший издали, подходит). Антон Семёныч, я с вами сегодня ще не здоровался. (Подаёт руку.)

Макаренко (подаёт руку). Ну здоров, Семён Карабан!

Сцена 11. СУД

Спальня. Посередине стоит Бурун. Все кричат, никто не слушает.

Задоров. Тихо! Тихо! Говори, Антон.

Братченко (Буруну). Ну что? Что ты скажешь? Тебя за решётку нужно посадить. Мы через тебя голодали, ты и деньги взял у Антона Семёныча.

Бурун (возмущённо). Деньги? А ну докажи.

Братченко. А что, не ты?

Б у р у н. Я? А кто докажет?

Таранец. Я докажу.

Бурун (опешил, хочет что-то сказать Таранцу, но только машет рукой). Ну что ж, пусть я. Так я же отдал!

Дружный хохот. Незаметно входит Макаренко.

Таранец (гордый собой). Только выгонять не надо. Морду набить – стоит.

Бурун. Чего стараешься? Всё равно завколом не будешь. Антон морду набьёт, если надо.

Голоса. Мы тебе сами морду набьём почище Антона!

Карабанов. Пороть тебя надо, пороть!

Одни подскакивают к Буруну, другие надвигаются на него медленно.

Задоров (тихо к Макаренко). Возьмите его куда-нибудь, а то изобьют

Макаренко и Задоров останавливают ребят.

Братченко (сквозь гвалт). Пусть говорит Бурун!

Л е ш и й. Пусть Бурун скажет!

Бурун (опустив голову). Нечего говорить. Отпустите меня с Антоном.

Карабанов. Сэмэнычем!

Бурун (покорно, с гримасой). Сэмэнычем! Пусть накажет как знает.

Макаренко, сдерживая гнев, идёт через весь двор, за ним понуро тащится Бурун. В спальне не умолкает отчаянный спор. Кабинет. Тишина. Бурун стоит посреди кабинета. Наконец поднимает голову, сдерживая слёзы.

Бурун. Я... больше... никогда... воровать не буду.

Макаренко. Врёшь. Ты уже обещал комиссии.

Б у р у н. То комиссии, а то вам. Накажите, только не выгоняйте.

Макаренко. А что тебе колония?

Бурун. Тут занимаются. Я учиться хочу. А воровал потому, что всегда жрать хочется.

Макаренко (не сразу). Отсидишь три дня под замком на хлебе и воде. Таранца не трогать.

Бурун. Хорошо.

Сцена 12. НОВЫЙ ВРАГ

Двор колонии. Пьяный Митягин буйствует.

Митягин. А ну, Волохов, а ну иди сюда, мусор! Пустите вы! Екатерина Григорьевна, извините, вы хорошая женщина (расшаркивается).

Екатерина Григорьевна быстро идёт через двор, приводит Макаренко.

Иди сюда, Волохов, иди!

Волохов. Ты проспись сначала.

Митягин. Поганка! (Хватает полено.)

Макаренко подходит вплотную к Митягину, тот, смеясь, отбрасывает полено.

Против вас ничего не имею. Вы стоящий человек. А этого Волохова я всё равно пришью.

Макаренко. А ну встань смирно!

Митягин. Будьте любезны.

Макаренко. Ты совершеннолетний. Расстрел, понимаешь?

Митягин. Что?

Макаренко. В колонии кого-нибудь тронешь, и ты пропал. Где достал самогон?

Митягин. И чудак же вы! Куда ни повернись — море.

Калина Иванович. Ты думаешь. Совецькая власть для того, чтобы ты самогонкой наливався?

Макаренко. Кто торгует самогоном?

Митягин. Кто его знает! Нужно — пошлёшь кого.

Бурун. Отбирать будете?

Макаренко. А что ж вы думаете, и буду. (Митягину.) Ты смелый человек?

Митягин. Это вы к чему?

Макаренко. Что тебе за это полагается?

Митягин (фанфаронски). Шесть дней аресту.

Макаренко. Режим?

Митягин. Строгий!

Макаренко. Дежурный!

Белухин. Я!

Макаренко. Транспортировать смельчака в штаб для шестидневного размышления.

Белухин. Есть! (Митягину.) Дорогу знаешь?

Митягин. Так точно, начальничек. (Уходя.) Сколько милиция ни отбирала, ничего не вышло.

Макаренко. Нет, хлопцы, так не пойдёт. Не дам пить никому. И на хуторах разгоню эту самогонную банду.

Карабанов. Это дуже хорошее дело, дуже хорошее! Этих граков надо трохи той... прижмать. Кто з намы?

Т а р а н ец. Я.

Братченко. Я тоже.

Макаренко. Таранец, сбегай за картой.

Таранец. Есть.

Карабанов. Кто за командира?

Макаренко. Ты, Семён.

Карабанов. Есть. Ты, Волохов, идёшь?

Волохов. Я — как Шурка.

Задоров. Идёт, идёт!

Ш е л а п у т и н. И я, и я!

Немного стемнело. Таранец приносит карту и фонарь.

Таранец. Нападём на одну хату — в других попрячут.

Макаренко. А что, так много хат с самогоном?

Таранец. Почти в каждой варят, а бабы в городе продают. Сам Верхола варит.

Бурун. С Верхолы и начать можно.

Карабанов. Идёт! А теперь спать. Завтра пийдем с зарёю, бо на хуторах ще не перепились. Так, Грицько?

Волохов (просияв). Угу.

Общий довольный смех.

Сцена 13. ВОТ ТАК ПОПАЛИ В ГОСТИ!

Богатая изба. Верхолы ха возится у печи. Нарядный Верхола приступает к воскресному чаепитию. Иван, сидя на печи, почти беззвучно что-то подбирает на гармошке. Стук в ворота, многоголосый собачий лай. Входят Макаренко, Лидочка и парни.

Верхолы ха (не без яда). От, принимай, отец, гостей.

Лука. А, соседи дорогие! Пожалуйте! Слыхал, самовары шукаете? Хорошее дело, хорошее. Сидайте! Жинко, дорогие ж гости!

На столе появляются галушки, пироги, сметана.

Та чего вы не сидаете? Та нэма в мене аппарата, нэма. Низзя! Раз Совецька власть сказала — низзя, я ж понимаю, как же ж...

Карабанов (тихо Макаренко). От и сукин же сын!.. Ий-бо-гу прийдется йисты!

Лука (подставляя Карабанову стул). Кушайте, гости дорогие, кушайте! Можно б и самогончику достать, но вы ж по такому делу...

Хлопцы понимают чуть лукавое молчание Макаренко как непротивление соблазну и начинают пожирать пирог за пирогом, обливаясь сметаной. Некоторые готовы лопнуть со смеху.

Я вам знаете шо кажу: вы берить мельныцю, там хозяйского глазу нэма.

Макаренко. Для мельницы у нас ещё пороху мало.

Лука. Чего там — мало! Люди ж помогуть... Вы знаете, як вас тут народ уважает! Прямо все говорят: от хороший человек!

Карабанов (едва не лезет под лавку от смеха). От так попалы в гости!

Лука. Ты, жинко, подсыпь ще пирогов. Сыграй, Иванэ...

В е р х о л ы х а. Та в церкви ж служать!

Лука. Це ничого. Для дорогих гостей можно.

Не слезая с печи, Иван играет плясовую. Тоська начинает выделывать плясовые коленца перед огромной Верхолыхой, которая уже готова включиться в игру, но с чердака появляется, тоже приплясывая, незаметно исчезнувший из-за стола Таранец с самогонным аппаратом. Пауза. Вся компания замирает.

Таранец. Там и самогонка есть. Ещё тёплая.

Лука (на мгновение помрачнев, расцветает в улыбке). С этого молодого человека будет толк. Ну что ж, раз по закону, даже не обижусь. Поломаете, значить! Ну что ж... Иванэ, ты им помоги...

Верхолыха (подскочив, вырывает у Таранца аппарат). Та кто вам дасть, кто вам дасть ломать?! Зробить, а тоди ломайте! Босяки чёртовы, иды, бо як двыну по голови!

Таранец (с обворожительной улыбкой). А что такое, бабушка?

Верхолыха. Яка бабушка? Яка я тоби бабушка, бисов сын?! Як вам не стыдно! Колы вже покой буде людям, колы вже на вас лыха годына посяде?

Карабанов (в нарочито-внимательной позе). Да вы, тётенька, поэт!

Верхолыха. Вон из моей хаты! (Неловко лупит ухватом по плечу Волохова.)

Волохов (со смехом ставит ухват на место, указывая на Таранца, с той же обворожительной улыбкой слезающего с печи с четвертью самогона). Вы лучше туда поглядите!

Лидочка в это время подсела к Луке Семёнычу.

Лидочка. Лука Семёныч, вы же председатель! Вы же знаете — запрещено варить самогон. И хлеб на это идёт, а кругом голод, вы же знаете...

Верхолыха (не унимается). Совести на вас нету, по хатам ходите, грабите! И дивча с собою привели! Босяки чёртовы, проступники!

Задоров (Лидочке). Пойдёмте, а то тут из вас колбас наделают.

Лидочка (уходя вместе с Задоровым и Макаренко). А вы знаете, он всё понял. Он согласился, что варить самогон преступление.

На затемнении всё ещё слышится голос Верхолыхи: «Пока ваших не было, жили соби, робыли соби! И за какие такие грехи тяжкие?! Вчора в ночи у Мирошниченко молока выпито, позавчора поломано замка у Степана Гречаного, в тую субботу пропало двое курей у Гречаного Петра та два глечика сметаны! Щоб вам животы получило вид той сметаны!..»

Сцена 14. МЫ — ГОРЬКИЕ!

Колонисты читают Горького. Среди чтения никем не замеченный входит Силантий. Заинтересовывается. Садится и слушает.

Задоров (читает). «Игра горела долго... Кончив бой, мы шли с ними в артель, там они кормили нас сладкой кониной, каким-то особенным варевом из овощей... Меня особенно поражала их незлобивость, непоколебимое добродушие и внимательное, серьёзное отношение друг к другу. Один из них... мужик сказочной силы, однажды посадил Вяхиря на ладонь себе, поднял высоко и сказал: «Вот где живи, небеснай!» Дайте дух перевести.

Пауза.

Леший. Складно пишет. Прямо про нас.

Волохов. А что, писатели всё знают?

Вершнев. Т-так какой он писатель? Видел и описал, а сам п-п-пацаном был, наверно, т-таким, как все.

Макаренко. Нет, братцы. «Детство» Горького — это его детство и есть.

Бурун. Как его? Он же учёный!

Макаренко. Выучился — и стал учёный. А был такой же босяк, как мы с вами.

Возгласы: «Да ну! Не может быть! Как это — босяк?»

Карабанов. Значит, Горький вроде нас? От здорово!

Митягин. Антон Семёныч, а вы знаете колонию, что на Большаке? Она — имени Короленко. А мы?

К а р а б а н о в. (подхватывает). Ага! Антон Семёныч! А почему мы — не имени?

Волохов. А нехай они будут Короленки, а мы — Горькие!

Вершнев. Т-точно! Т-трудовая колония имени Горького!

Возбуждённый галдёж.

Задоров. Маленьким этим как раз и называться Короленками. А нам — Горькими!

Буру н. Антон Семёныч!

Все ждут ответа от Макаренко.

Калина Иванович. Я Короленко этого видав и даже говорив с ним. Вполне приличный человек. А вы, конечно, босяки и теорехтически и прахтически.

Макаренко. Ну что ж, хорошо придумали. Только ведь могут не разрешить?

Вершнев (возмущён). К-к-как это не разрешить? П-п-про-летарский Горький писатель или не п-п-пролетарский?

Задоров. А вы, Антон Семёныч, не спрашивайте! Привыкнут!

Макаренко. Ладно, подумаю, как лучше. А для себя решили?

Все (наперебой). Решили! Решили! Здорово!

Тоська (прыгает в крайнем возбуждении). Решили-решили-решили! Будем какГорький, будем как Горький!

Силантий выходит из темноты, останавливается, не зная, к кому обратиться. Все вопросительно на него смотрят.

Белухин (тихо к Макаренко). Смотрите, какой человек пришёл, прямо из Горького.

Тоська. Дядь, ты из Максима Горького?

Бурун. А тебе-то чего, дядя?

Силантий. Я, видишь, здесь это... заслушался прямо...

Макаренко. Вы к нам по делу?

Силантий. Видишь, какая здесь, это, история. Я человек рабочий, а у тебя работа есть, и никаких больше данных. Я у вас, это, и жить останусь, ежели, как говорится, это самое.

М а к а р е н к о. А что вы умеете делать?

Силантий. Да, как это говорится, ежели капитала нету, так человек всё может. (Вдруг заразительно расхохотался, за ним ребята.)

Макаренко (тоже рассмеявшись). Все умеете делать?

Силантий. Да, почитай, все... видишь, какая история...

М а к а р е н к о. А что же всё-таки?

Силантий (загибая пальцы). Здесь это... пахать, бороновать, это, за конями ходить и за всяким, видишь, животным, и по плотницкому, по кузнецкому, по печному делу. И маляр, значит, и по сапожному делу умею. Ежели, это самое, хату построить — смогу, и кабана, здесь это, зарезать тоже. Вот только детей крестить не умею, не приходилось.

Все хохочут. Силантий больше всех, утирая слёзы.

Б у р у н. Не приходилось? Да ну!

Силантий. Не звали ни разу, видишь...

Тоська (тянется к Силантию). Почему не звали, почему не звали?

Силантий (объясняет серьёзно, как хороший учитель). Здесь это, такая, брат, история: как кого крестить, думаю, вот меня позовут. А смотришь, найдётся побогаче, и больше никаких данных. Хоть и фамилие моё, значит, такое самое...

Шелапутин. Как? Как фамилия?

Силантий (Шелапутину). Значит, Отченаш буду. Отченаш. Видишь, Силантий, Семёнов сын.

Макаренко. Документы есть?

Силантий. Был документ, недавно был, здесь это, документ. Карманов у меня нету, потерялся, видишь. Да зачем тебе документ, когда я сам, это, живой перед тобой стою?

Макаренко. Скажите правду, воровать приходилось?

Силантий (с сожалением разводя руками). Здесь это, прямо тебе скажу, чего не приходилось, здесь это, того не приходилось.

Бурун (шутя). Научим.

Смех.

Макаренко. Ну, хлопцы?

Всё. Пусть остаётся! Пусть живёт человек! Нам такой как раз!

Макаренко. Ну добре, оставайтесь.

В е р ш н е в. Ч-читай, Шурка! Макаренко.

Поздно уже!

Голоса. Мы хоть до двенадцати! Ну немного!

М а к а р е н ко. Четверть часа.

Силантий присаживается к ребятам.

Задоров (читает). «Невидимо течёт по улице сонная усталость и жмёт, давит сердце, глаза. Я... думаю о матери, ставя её в центр всех сказок и былей, рассказанных бабушкой. То, что мать не хочет жить в своей семье, всё выше поднимает её в моих мечтах; мне кажется, что она живёт... в лесу, в пещере, с добрыми разбойниками, стряпает на них и сторожит награбленное золото. А может, ходит по земле, считая её сокровища...»

Сцена 15. БОКОВА И МАРУСЯ

Вокзал. Макаренко с Антоном Братченко гуляют по перрону среди пассажиров и неопределённых личностей всех сортов.

Братченко. Как вы думаете, даст нам эта старушка шесть тысяч?

Макаренко. Почему ты думаешь, что она старушка?

Братченко. Они все старушки. Ну даст?

Макаренко. Откуда мне знать, Антон? Я же не цыганка, чтобы судьбу угадывать.

Слышно, что подошёл поезд. Мимо семенит чопорная старушка.

Братченко. Ось!

Старушка то и дело роняет пенсне, ничего не видит. Вот она уже миновала встречающих. Братченко крадётся за ней, не зная, как подступиться. Старушка заметила его, шарахается. Тот обижен. Сзади к встречающим подходит ослепительная блондинка в сопровождении носильщика.

Б о ко в а (приветливо). Это чьи там такие лошадки?

Братченко. Вон извозчики.

Б о к о в а. Вы не из колонии Горького?

Макаренко. Вы товарищ Бокова?!

Б о ко в а. Видите, угадала — горьковцы. А вы Макаренко!

Макаренко. Так точно, опять угадали.

Бокова. Верно, полувоенный и в очках! (Щебечет.) Ужасно захотелось посмотреть, что за такая колония Горького? Но, кажется, вы нас не любите?

Макаренко. Кого это вас?

Бокова. Нас, дамсоцвос.

Макаренко. Не понимаю.

Бокова. Говорят, вы нас так называете — дамский соцвос.

Макаренко. В первый раз слышу. Но... это хорошо сказано. (Смеётся.)

Бокова. А вы знаете, это верно: у нас много дам. Я тоже такая дама. Вы от меня ничего такого учёного не услышите. Вы довольны? А это ваш воспитанник? Милый какой мальчик. Не скучно тебе в колонии? (Несколько раз оглядывается на Братченко.) Что он на меня так смотрит?

Братченко (весь красный). Можно ехать, Антон Семёныч.

Б о ко в а. Так поехали, что же мы прохлаждаемся?

Их останавливает приближающаяся группа: стрелок тащит за руку оборванную грязную девицу. Та пытается вырваться, на всякий случай улыбаясь. Вокруг зеваки.

Стрелок. А ну идём, идём, нечего!

Б о ко в а. Вы посмотрите, какой ужас! (Стрелку.) Куда вы её тащите? Отпустите немедленно!

Стрелок. Вам хорошо говорить, товарищ, а мы с ними сколько мучаемся! (Марусе.) Ты вчера была в поезде? Пьяная была?

М а р у с я. Когда я была пьяная? Он всё выдумывает! (Вырывается, с лёгким кокетством.) Вот и вырвалась. (Отскакивает, хохочет на весь перрон.)

Б оков а (тихо Макаренко). Макаренко, голубчик! Какой ужас! Ведь это женщина, прекрасная женщина! Ну да не потому, что прекрасная... Но так же нельзя!

Макаренко. Чего вы от меня хотите?

Б о к о в а. Как чего? Не прикидывайтесь, хищник!

Макаренко. Сразу и хищник!

Боков а. Да, хищник! Я знаю, вы талантливый! Но это для вас невыгодно! С этой пусть стрелки возятся, да?

Макаренко. Послушайте, у меня же коллектив мальчиков!

Б о ко в а. Вот вам первая девочка. Молчите, несчастный... педагог.

Макаренко (побледнев). Хорошо, она поедет с нами.

Б око в а. Миленький Макаренко, родненький, спасибо! (Устремляется к Марусе, что-то ей шепчет.)

Стрелок (публике). Вы чего рты поразевали? Что вам тут, кинематограф? (Плюнув, уходит.)

Б о к о в а. Вот, рекомендую: Маруся Левченко. Она согласна ехать в колонию.

Маруся. Поеду... Что ж... А что я там делать буду?

Б о к о в а. Учиться и работать.

Маруся. Ой, господи!.. Не буду я учиться, и ничего вы не выдумывайте. Б о к о в а. При Советской власти все учатся.

Маруся вдруг швырнула оземь беретку, рыдает.

Братченко. Чего это она? Б о к о в а. Горе у неё.

Братченко. Наверно, родственники есть? - Это хуже нет, когда есть родственники. Маруся. И всё врёте! Советская власть! Где Советская власть? Макаренко. Я — Советская власть.

Маруся. Ты? Ты — Советская власть?! Так зарежь меня. Возьми нож и зарежь, я всё равно жить не хочу.

Макаренко. И у меня такое бывает. (Мягко.) А покажи-ка свою беретку!

Маруся не двинулась, тупо взглянула на Макаренко. Бокова в растерянности поднимает беретку.

Макаренко. Хорошая. Цвет хороший. А у нас Лидия Петровна искала и не нашла. Сколько стоит?

Маруся (угрюмо). Четыре рубля.

Макаренко. Недорого. Умереть — это всегда можно. Давай прокатимся сначала до колонии? Поглядишь. Вдруг начнётся для тебя другая жизнь?

Маруся. Другая жизнь... Ой, темно как!.. И страшно.

Макаренко. Едешь?

Маруся (сдаваясь). Еду.

Двор колонии. Впархивает Б о к о в а в окружении колонистов.

Б о ко в а. Называйте меня Марией Кондратьевной.

Карабанов. Мария Кондратьевна? От здорово!.. Так от смотрите, Мария Кондратьевна, это у нас оранжерея. Сами делали. Видите, мозоли?

Бурун. Врёт он, Мария Кондратьевна, у него от вёсел мозоли.

Задоров. А это школа должна быть. Строили — не достроили.

Б о к о в а. Отчего же не достроили?

Все (разом). Шесть тысяч!

Б о к о в а. У вас нет денег? Бедненькие!

Карабанов (почти рычит). А у вас есть? Знаете, давайте здесь на травке посидим.

Братченко. Представляете, каждый день спальни под классы разбираем.

Таранец. Дети в школу собирайтесь, а школы и нет.

Картинно появляется нарядный Калина Иванович. За ним Лидочка с подносом, на котором огромный кувшин, глиняная кружка, полкаравая..

Б оков а. Какая прелесть! Это ваш такой дедушка?

Карабанов (озорно). Родственник!

Б о к о в а. Он пасечник, да?

Калина Иванович (расцвёл). Нет, я не'Пасечник, а только это молоко лучше всякого меда: и холодное, и солодкое. Это вам не какаясь баба делала, а трудовая колония Максима Горького.

Бокова захлопала в ладоши, жадно пьёт молоко.

Задоров. У вас шесть тысяч даром лежат, а у нас школы нет.

Бокова. Это не молоко, а счастье... У вас прямо рай... И такие...

Карабанов. Ангелы?

Бокова. Нет, скорее чертенята.

3 а д о р о в. Ну а шесть тысяч?

Бокова. Какой этот мальчик материалист! (Хитро.) Вам нужно шесть тысяч? А мне что за это будет?

Карабанов. А мы можем вам дать сколько угодно такого счастья.

Бокова. Какого, какого счастья?

Карабанов. Холодного молока!

Бокова (валится на траву, хохоча в изнеможении). Нет, вы меня своим молоком не одурачите! Я вам шесть тысяч дам, а вы примете от меня сорок... мальчиков, только они пока такие... чёрненькие...

Колонисты озадачены.

Лидочка (оглядываясь на других). А что же! Мы возьмём сорок мальчиков.

Бокова. А теперь покажите мне, где умыться. Я хочу спать.

Появляется Екатерина Григорьевна с Марусей, переодетой и прибранной.

А вот и Маруся, моя крестница. (Карабанову.) Хороша, правда? Пойдём со мной, Маруся. Я же говорила — другая жизнь!

Сцена 16. С ВАМИ ЖИТЬ!

Двор колонии. Ночь. Невероятная кутерьма. Ребята выскакивают из окон, кричат. В суматохе мелькают два стрелка. Лишь не по сезону укутанная селянка, оторопело озираясь, стала посреди двора. В комнате Макаренко загорается свет, туда влетает Карабанов.

Карабанов. Выходите скорийше, бо беда буде!

Макаренко выскакивает во двор, к нему несутся колонисты.

Задоров (в истерике). Когда это кончится? Арестант я или кто? Арестант?!

Братченко. Почему обыскивают? Лазят везде?!

Стрелок (к Макаренко). Немедленно прикажите им идти по спальням и стать у своих коек.

Макаренко. На каком основании делаете обыск?

Стрелок. На законном.

Макаренко. Немедленно уезжайте.

Стрелок. Как это — «уезжайте»?

Макаренко. Без разрешения заведующего наробразом обыска делать не дам. Буду препятствовать силой.

Бурун. Как бы мы вас не обшукали!

Макаренко (грозно Буруну). Молчать!

Селянка. Чого не дам, чого не дам! Покрываете! Часу не прошло, как ваши на дороге отняли сало!

Братченко. Брехня!

Селянка. Ваши. От кого споймаем, прибьём!..

Появляется Митягин, незаметно конвоируемый Волохов ым и Белухиным. Завидев посторонних, все трое стушёвываются.

3 а д о р о в. Брешете! Не наши!

Стрелок. Не дадите обыскать?

Макаренко. Я уже сказал.

Стрелок. Хорошо. Будем говорить по-другому.

Стрелки и селянка уходят. Макаренко стоит, в упор глядя на колонистов.

Таранец. Брешут граки. Может, кто и залез куда в погреб, ну... бывает. Но чтобы на дороге — чепуха.

Карабанов. Брэшут граки, мы б знали.

Волохов и Белухин резким движением швыряют Митягина к ногам Макаренко. Волохов молча отдаёт Макаренко нож.

Макаренко (устало). Опять драка?

Белухин. Какая там драка!

Волохов. На дороге грабил.

Макаренко (теряет самообладание). Правда?

Митягин (тихо). Правда.

Макаренко. А! Чёрт!.. С вами жить!

Выхватывает пистолет, но не успевает поднести к виску — на него обрушивается ревущая, плачущая толпа колонистов. Отбирают пистолет, перетаскивают в кабинет. Бурун оттесняет всех, кроме Задорова и Екатерины Григорьевны. Макаренко приходит в себя.

Задоров. Идите туда, там хлопцы... Они сейчас зарежут Митягина.

Титр: Конец первой части.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Титры: Колонисты. Часть вторая.

Сцена 17. ТЕСТЫ

Кабинет Макаренко. Тоська один, читает книжку. Входят товарищ Зоя, Шарин и профессор Чайкин, сопровождаемые Екатериной Григорьевной.

Екатерина Григорьевна. . Мне кажется, лучше было бы дождаться Антона Семёновича.

Товарищ Зоя (берёт Тоську за щёки.) У, какой милый ребёнок!

Тоська (вырывается). Ребёнок... Смотри ты!.. И вовсе не ребёнок, а колонист вовсе.

Товарищ Зоя. Иди, мальчик, погуляй пока.

Тоська. Я не могу гулять пока. Я до обеда арестованный.

Товарищ Зоя. Арестованный?!

Чайкин. Вот это да!

Шарин. Я же говорил, здесь чудес насмотришься!

Екатерина Григорьевна. Соловьёв! Место твоего ареста переносится во двор. Ни с кем не разговаривать, читать можно.

Тоська. Есть! (Выходит.)

Тем временем Чайкин с помощью товарища Зои раскладывает и развешивает педологические приспособления.

Товарищ Зоя. Как же вы обходитесь без педологического кабинета?

Ш а р и н. Как вы изучаете личность ребёнка?

Екатерина Григорьевна. Своими глазами.

Товарищ Зоя. Мы спрашиваем о научном изучении.

Ш а р и н. Какие доминанты у вас преобладают?

Чайкин. Если здесь не изучают личность, о доминантах спрашивать излишне. Давайте ваших воспитанников.

Екатерина Григорьевна. Здесь двое — дежурный командир и арестованный. Остальные на работе.

Чайкин. Давайте двоих.

Екатерина Григорьевна (выходит во двор). Белухин! В кабинет.

Белухин. Есть! (Идёт в кабинет.) Здравствуйте.

Товарищ Зоя. Ваша фамилия?

Белухин. Матвей Белухин.

Товарищ Зоя (пишет). Белухин Матвей.

Чайкин. Идите сюда, юноша. Вот вам задание. (Подводит его к таблице.) Это лабиринт. Так сказать, двор. Белухин. Двор.

Чайкин. А вот, так сказать, козёл.

Белухин. Козёл.

Ч а й к и н. А это девушка.

Белухин. Так сказать, девушка.

Чайкин. Кхм... Не повторяйте за мной, а усваивайте.

Белухин (серьёзно). Я усваиваю.

Чайкин. Козёл, вы видите, поедает кусты. А девушка должна его выгнать. Вы должны помочь ей, так сказать, найти дорогу.

Белухин. Неудобное устройство.

Чайкин. Что неудобное?

Белухин. Да вот... такой двор. Пока дивчина плутает, он всё, так сказать, сожрёт.

Товарищ 3 о я. Задание вам понятно?

Белухин. Понятно.

Товарищ Зоя. Попытайтесь выполнить.

Белухин водит указкой по таблице.

Чайкин. Давайте второго.

Белухин. А знаете что? Пускай пасётся.

Ч а й к и н. То есть как?

Белухин. Подумаешь, кустики!

Чайкин (методически). Представьте себе, что это малинник.

Белухин. Не представляю.

Тоська (во дворе). К этим? Не пойду я к этим.

Екатерина Григорьевна. Не капризничай, Тоська.

Тоська. Ладно. (Идёт в кабинет.)

Чайкин (диктует товарищу Зое). ...Исследование тестом 73. Корреляция слабая.

Товарищ Зоя (Тоське). Иди сюда, мальчик. Давай играть.

Тоська. Я арестованный.

Шарин. До чего довели детей.

Тоська. И вообще, не хочу с тобой играть.

Екатерина Григорьевна. Не спорь со старшими.

Белухин (Тоське, кивая на таблицу). Синьор, пока щука не поймает эту жалкую рыбёшку, вы отсюда не выйдете.

Товарищ Зоя. Не упрямься, деточка, иди сюда. Вот тебе флейта.

Белухин (не удержавшись). Сделай из неё барабан.

Чайкин. Юноша свободен.

Белухин. До свидания. (С удовольствием уходит.)

Екатерина Григорьевна. Ну как?

Чайкин. Слабо... Воображение отсутствует.

Екатерина Григорьевна. У Белухина?!

По двору проходит Макаренко, сопровождаемый Белухиным, который ему что-то весело рассказывает.

Товарищ Зоя (Тоське). Понимаешь, детка? Не пропустить ни одной дырочки. Шнурочек туда, шнурочек обратно. Макаренко (входит в кабинет). Здравствуйте.

Екатерина Григорьевна. У нас гости.

Шарин. Нежданные, не правда ли?

Макаренко. Да, несколько.

Товарищ Зоя. Мы к вам специально проверить ваш метод.

Макаренко. Решительно возражаю. Нет никакого моего метода.

Чайкин. А какой же у вас, так сказать, метод?

Макаренко. Обыкновенный, советский.

Улыбки.

Товарищ Зоя (Тоське). Иди, мальчик.

Тоська уходит.

Ну, то, что обыкновенный, это не вызывает сомнений. А то, что советский, это ещё попробуйте нам доказать.

Макаренко. Ничего доказывать не буду. Ходите, смотрите.

Чайкин. Мы уже, так сказать, насмотрелись. Здесь допускается многое, что запрещено.

Шарин. Мы этот жандармский опыт прихлопнем.

Макаренко. Законом не запрещено, а разных писак я не читаю.

Чайкин. Не читаете педологической литературы?

Макаренко. Нет.

Ш а р и н. А вообще читаете?

Макаренко. Вообще читаю. Вы можете снять меня с работы, но воспитывать по-другому я не могу.

Товарищ Зоя. Не опережайте событий. Идёмте, товарищи.

Шарин (задерживаясь). Предупреждаю, это вы напрасно. Придётся к концу месяца заехать к нам побеседовать.

Макаренко. Там очень трудные дни, посевная.

Ш а р и н. Я вас вызываю. День телеграфируем.

Макаренко (устало). Хорошо. Только вам придётся запастись терпением. Мой доклад займёт часа три, не меньше.

Шарин (вертит в руках барометр). Что это за штука?

М а к а р е н к о. Барометр.

Шарин. Какой барометр?

Макаренко. Барометр. Погоду у нас предсказывает.

Шарин. Предсказывает погоду? Как же он может предсказывать погоду, если он у вас на столе? Ведь погода на дворе.

Макаренко, не удержавшись, разражается смехом.

Что вы смеётесь? А ещё педагог. Вы должны объяснить, если видите, что я не знаю, а не смеяться! Советую вам подготовиться как следует. (Гордо выходит.)

Сцена 18. АМПУТАЦИЯ

Раннее утро. Спальня. Арбузная вакханалия. Корки летят в окна.

Митягин...Не всем же, Матвей, быть честными людьми. Какого б чёрта стоила твоя честность, кабы воров не было? Только на мне и зарабатываешь.

Белухин. Что ты мелешь?

Митягин.Я вот украду, а ты не украдёшь — вот тебе и слава. По-другому и не бывает.

Белухин. Врёшь! Есть страны без воров — Дания, Швеция.

Леший. Брехня! И там крадут. Лошадка, Мери! (Кидает корку в окно.)

Вершнев. А что х-х-хорошего, что воров нет! Зато Д-дания и Швеция — м-м-мелочь.

Волохов. А мы?

Вершнев. А мы, в-вот ув-в-видишь, как себя п-п-покажем, в-вот революция, в-видишь к-к-какая!..

Задоров. Такие, как вы, первые против революции!

Ребята спешно прячут арбузы. Входит Макаренко.

Макаренко. Что это — как утро, кони к вам в окна заглядывают?

Бурун. Ванюха, а ну спроси этих зверюг, чего они там дежурят?

Шелапутин (в окно). Вы чего сюда глядите? (К Макаренко.) Не уходят.

Митягин. Не надо было таких любопытных скотов заводить.

Макаренко. Нет уж, братва, не темните.

Белухин. Не беспокойтесь, Антон Семёныч, стоят — значит, приятность для них ожидается.

Карабанов. Ну! Заболтал!

Белухин (не обращая внимания). Вы вот запретили корки на пол бросать, а у нас не без того, что у когось арбуз окажется...

Макаренко. Как это окажется?

Белухин. Ну как! Кому дед подарит...

Макаренко (укоризненно). Дед подарит!

Белухин. Ну, как достают, пусть это будет на их совести. Но, понимаете, нашли и в моей молодой душе слабость! Я человек честный, не какой-нибудь там Вершнев. Вы мне поверьте, что за кавуны мы деду платим!

М а к а р е н к о. Чем?

Карабанов. Вершнев припаял до кружки ручку, я посторожил за него до полуночи...

Макаренко. Воображаю!.. Вы бы меня взяли в гости к деду!

Митягин. Да нет, мы лучше вам сюда кавун принесём!

Баштан. Пантомима: осада куреня.

Карабанов. Давай, Митяга, по-военному, как Антон учил!

Митягин. Взвод! Слушай команду: цепью ложись! Дозоры — по местам! Разведка — вперёд марш!

Все залегли. Дозоры заняли свои места. Вершнев отправляется в разведку.

Вершнев (подкрался, стучится в курень). Д-д-доброго ранку. Я к вам в го-го-гости.

Арбузный д е д. Я те покажу го-го-гости!

В аць (с винтовкой). Ось, бачив?

Вершнев ретируется.

Арбузный дед. Проступники-дьяволы! Мы на вас управу найдём!

Митягин. Взвод! Цепью по отделениям вперёд. За мно-ой!

Все группками перебегают к куреню. Деды выставляют винтовки.

В аць. Упреждаемо, стреляты начнём!

Митягин. За мно-о-ой! Артиллерия — к бою!

Через всю сцену в направлении куреня устрашающе движется «артиллерия» — две пары колонистов при помощи простыней изображают привидения: летающий гроб и великана с освещённой изнутри тыквой вместо головы. Деды в панике бегут. Колонисты разносят курень, наполняют арбузами подолы рубах, наволочки. Появляется Макаренко.Хлопцев в мгновение ока как не бывало.

Спальня. Все в постелях. Храп.

Макаренко. Довольно дурака валять, вставайте.

Храп прекращается. Никто не двигается.

Вставайте, вам говорят!

Митягин (растрёпанный, будто заспанный). В чём дело?

Карабанов (не выдержал). Брось, Митяга, чего там!

Все живо поднимаются. Подскакивают к Макаренко.

От потеха! Вы, Антон Семёныч, не обижайтесь!..

Бурун. Мы по военному делу самостоятельные занятия проводили!

В е р ш н е в. В-великая штука — в-военная наука!

Таранец. Они, деды, ружья побросали и тикать!

Макаренко.Может быть, это и весело, но это разбой.

Карабанов (схватив Макаренко за руку). Больше этого не будет, мы и сами видим, что довольно, правда ж, хлопцы?

Голоса. Конечно!

— Не сердитесь, Антон Семёныч!

— Мы обещаем!

Макаренко. Это слова. Атамана прошу за мной.

Хлопцы нерешительно переглядываются. Карабанов порывается пойти за Макаренко.

Макаренко Ну?!

Митягин. Ладно, чего там. (Выходит за Макаренко.)

В третий раз идёт Макаренко через весь двор, за ним колонист. На этот раз Макаренко особенно сух; Митягин же ничуть не подавлен. Макаренко, не дойдя до кабинета, садится на скамейку. Смотрит на Митягина.

Ничего здесь такого нет. И малышам и девочкам сладкого хочется. Я хотел как лучше.

Макаренко. Лучше всего, если ты оставишь нас в покое.., Ты уже взрослый человек, со мной никогда не согласишься.

Митягин. Я и сам так думаю.

Макаренко тяжело встаёт, идёт в кабинет.

Макаренко. Вот тебе удостоверение, вот пять рублей. Куда пойдёшь?

Митягин (пожав плечом). Поеду в Одессу.

Макаренко. Работать не будешь?

Митягин. Поглядим. Я на вас не в обиде, Антон Семёныч, не думайте. Только каждому своя дорога.

Макаренко. Ну (подаёт руку) счастливо.

Митягин. С хлопцами попрощаться можно?

Макаренко. Можно.

Ребята уже собрались у крыльца. Митягин выходит, хлопцы к нему.

Шелапутин (всхлипывая). Митягин, не уходи!

Леший. Митяга, мы попросим.

Митягин. Нет, братва, я сам решил, давно решил. А ну, Карабан, на два слова. (О чём-то шепчется, потом обнимается с Карабановым.) Ну, веселее, братва, как-нибудь . заеду. (Удаляется.)

Ребята не расходятся. Карабанов отдельно от всех застыл на первом плане, сидя на каком-то ящике. Леший наконец отваживается войти в кабинет. Макаренко, едва подняв на него глаза, снова погружается в работу.

Л е ш и й. А жалко Митягу.

Долгая пауза. Леший ждёт ответа, ребята угрюмо бродят по двору. Карабанов — без движения на ящике. Затемнение. Ночь. По двору ходит сумрачный Братченко. В дальнем углу двора едва различима группа ребят. Макаренко заканчивает работу. Выходит во двор. Вглядывается в темноту.

Макаренко (Братченко). Антон? Что не спишь? Кто там?

Братченко. Митягин! (Мрачно.) Антон Семёныч!

Макаренко. Что?

Братченко. У вас пистолет при себе?

Макаренко. С ума сошёл. Спать иди. (Решительно идёт к заговорщикам.) Все в кабинет.

Карабанов (останавливая других). Нечего всем.

Карабанов и Митягин идут в кабинет, остальные растворяются в темноте. В кабинете Карабанов разваливается на диване, Митягин стоит у двери.

Макаренко. Зачем вернулся?

М и т я г и н. Было одно дело.

Макаренко. Какое?

Митягин. Наше одно дело.

Карабанов (резко придвинувшись к самому лицу Макаренко). Знаете что, Антон Семёныч?. Пойду и я с Митягой.

Макаренко. Какое дело вы затевали?

Митягин. Дело пустое, но для колонии всё равно неподходящее.

Карабанов (мелодраматически). Раз мы вам не подходим, что же, пойдём шукать своего счастья.

Макаренко (в глаза Карабанову). На какое дело вы собирались?

Карабанов вместо ответа — вопросительный взгляд на Митягина. Макаренко вплотную подходит к Карабанову.

Макаренко. Оружие есть?

Карабанов (твёрдо). Нет.

Макаренко. Покажи карманы.

Карабанов. Будете обыскивать?

Макаренко. Выверни карманы.

Карабанов (почти в истерике). Нате, смотрите!

Макаренко (Митягину). Карманы.

Митягин (неловко вытаскивает связку ключей и отмычек, кошелёк, смущённо улыбается). Больше ничего нет.

Макаренко (ловко обыскивает Митягина, достаёт у него из-за пояса браунинг, проверяет патроны). Чей?

Карабанов. Мой.

Макаренко. А врал, что нет. Эх вы!.. (Маленькая пауза.) Убирайтесь немедленно, чтобы духу вашего не было! (Садится за стол, пишет Карабанову справку, достаёт пятёрку.)

Карабанов (с презрением). Обойдёмся. Прощайте.

Митягин, запахнувшись, неслышными воровскими шагами выходит. Карабанов, сделав шаг к двери, возвращается, судорожно жмёт руку Макаренко и выбегает. Макаренко несколько мгновений растерян, потом берёт фонарь и выходит.

К перечню статей